— Владимира Ильича Ленина? — сообразила Валя.
— Его — в первую очередь…
Весь день они пробыли в этом лесочке, спали, ели холодную кашу с консервами, запивая холодным горьким чаем. Валя просила рассказать об Индии и других странах, в которых бывал Вася. И он рассказывал. Про Тибет: вошел он в жилище у подножия гор и спросил у темнолицей женщины, как называются эти горы. Та ответила, что Солнечные, или Горы, На Которые Опирается Солнце. Он поинтересовался, ходят ли они туда? «Да, мы иногда туда поднимаемся», — ответила эта смуглая женщина, взглядывая сквозь маленькое окошко своего каменного закопченного жилища на снежные вершины.
А по дороге в Индию вот что случилось: поезд остановился, и он вышел, осмотрелся. Это была горная долина. Прогуливаясь, оказался возле землекопов, присел передохнуть… и вдруг заметил в земле что-то такое… взял, очистил, а это была половинка двойной золотой маски.
Валя здесь обеспокоенно спросила, куда же он ее дел. Вася ответил, что мир снов свободен от власти чистогана. Скорее всего, он просто положил эту штуку обратно или отдал землекопам. «Индийским черным копателям?» — уточнила она. Вася усмехнулся и продолжил рассказы.
На лодке он и еще кто-то приплыл к плавучим зеленым островам, там правили пятеро раджей, и они восседали на изукрашенных драгоценностями тронах, а позади стояли слоны. Накрытые вышитыми попонами.
Тут Вася сказал, что и Борису Юрьевичу снилось похожее. Но у него было интереснее, Некрасов спасал фермеров и в лодке вез их к острову, на котором нельзя было разжигать костры. А наш фермер и в Индии — или где это было у Бориса Юрьевича? — остается самим собой. Взял кто-то и запалил костер. «Поэтому, — проговорил Вася поучительно, поднимая палец вверх и оглаживая свою рыжую редкую бороденку, — и мы не будем зажигать».
Валя просила рассказывать дальше. Она лежала с кроликом в коконе одеял и сладко слушала.
«И ночью мы оказались на залитой солнцем земле среди людей в чалмах, в голубых накидках, — неспешно говорил Вася. — Я сразу решил, что это Пакистан или Афганистан. Но чуть позже нам стало известно, что мы в Индии. Прилетели. Или приехали. Или перенеслись. Мимо по дороге сновали автомобили, шоферы были в чалмах и фесках, простоволосые. Попадались прохожие в европейской одежде: французы, англичане, — туристы. Мы свернули с оживленной улицы и направились к сумрачному корявому лесу…»
Тут Валя спросила: «Как наш?» Вася ответил, что нет, тот лес был по-настоящему древен, а это значит, там росли не елки с березами, а мощные платаны и всякие пальмы, перевитые лианами. Русскому лесу недостает этого древнего измерения. Человечество все-таки вышло из теплого леса.
«Ну вот. Постояли и пошли опушкой, спустились в долину и начали подниматься по склону».
Валя поинтересовалась, с кем был Вася. Он ответил, что с какой-то женщиной… или девушкой. «А как ее звали?» Вася не помнил.
«Нам повстречалась группа подростков, они смеялись и что-то говорили друг другу. Мы взошли выше. Девушка первая увидела и воскликнула: „Как красиво!“ Я встал рядом. Внизу текла в красноватых отсветах река, но в том-то и дело, что вода в ней никуда не двигалась. И в то же время это была река, не озеро. Зрелище захватывающее, величественное. На берегу виднелось некое сооружение, какой-то храмовый комплекс в виде стены и гробницы. Мы направились туда и, приблизившись, увидели на стене очертания какой-то царицы. Стена тускло горела золотом».
В другой раз он пытался проехать на велосипеде в Париж: мост был на ремонте, а другая дорога слишком крута и грязна. Тогда он просто разогнался и взлетел… Велосипед с грохотом и звоном упал, а он вскоре оказался на площади в Париже. Правда, возможно это был Лондон. Или Париж или Лондон. И тут появились солдаты, люди побежали. А он не успел — прямо на него солдат вскинул винтовку. Выстрел. Он падает. Но, кажется, жив. Он лежал и с ужасом следил за солдатами и офицерами, ходившими и добивавшими раненых на поле… Да, это было какое-то поле уже где-то далеко и от Лондона, и от Парижа. Воздух был горячим. Дрожали в стороне силуэты пальм. Наверное, это уже была Африка. И к нему приблизился солдат, склонился. И тут-то он понял, что лежит в виде книги. «Смотрит!» — отрывисто бросил офицер, отстраняя солдата и поднимая книгу, раскрывая…
Валя спросила: и что же такое было дальше? Вася просмеялся и ответил, что, может, вот это все и было, то, что есть. Валя широко раскрыла глаза, силясь понять. Вася объяснил, что он имеет в виду лагерь, лесок, разлившуюся реку, кролика этого, кастрюлю, закопченный чайник. Валя возразила, что это же все взаправдашнее: чайник — чайник, а не кучка букв. Вася ответил, что лучше бы все и было нагромождениями и полями, проводами букв. По крайней мере, тогда можно рассчитывать на какой-то смысл происходящего. А так, кто его знает? Может, все напрасно, ибо бессмысленно? Неплохо было бы, обернись все сном, тогда есть надежда проснуться.
Валя хлопала глазами, поглаживая кролика.
Вася уже рассказывал о Германии. Город стоял на балтийском побережье. Его пригласили на экскурсию в центр искусств. Там много было всяких картин, костюмов, скульптур. Были павильоны. Например, павильон «Сосны». Распорядитель щелкнул тумблером и посыпался снег. Спросил, будет ли он смотреть гербарий? Появилась девушка с папками, села и начала раскрывать папки на коленях. А он и смотрел на колени. «Ах, вам, наверное, неинтересно!» — воскликнула она и ушла. Распорядитель попросил поторапливаться. Он вышел и отправился по улице, которая привела его в конце концов на сельскую дорогу. Там были холмы или предгорья, домик…
— Фасечка, — проговорила Валя, — она красивая была?
— Обычная немка.
— А я думала, тебе такое не снится, — сказала Валя.
— Почему?
— Ну… Хуу-гу!.. — выдохнула свое Валя. — Мало ли. Мюсляй…
— Что Мюсляй?
Но Валя так и не захотела продолжить.
К вечеру лагерь уже был собран. Солнце садилось, освещая далекие облака над лесом. Валя тут же сравнила их с теми, что Вася видел из оконца той женщины в каменном домике: Горы, На Которые Опирается Солнце. Вася медлил с выходом к реке. Они так и не слышали, вернулся ли Эдик на моторке. Может, и вернулся, когда они спали днем. А может, ушел дальше. И будет где-то ночевать. На моторе-то он может летать туда-сюда…
Наконец Вася решился и, подхватив лодку, двинулся к реке. Валя с мешком, взятым у Татьяны Архиповны, — следом. Вася сначала нес лодку сбоку, а как вышел из леса, положил ее на голову. Когда приблизился к воде, вверх сорвались утки, так что от неожиданности лодку он уронил. Озирался очумело.
— Утачки! — воскликнула Валя.
Вася заругался. Оставив лодку, он сходил за рюкзаком и веслами. Валя ждала его с Бернардом на руках. Все-таки было еще слишком светло. Вася даже подумывал, не вернуться ли под прикрытие деревьев. Но вечерняя река выглядела безмятежной, звала в путь. И, погрузив свои пожитки в лодку, они отчалили…
Оттолкнувшись от грязного берега, Вася не выдержал и засмеялся.
