— Пост? Ты постовым служил?
— Хых, хы-хы-хы… Это статья так называется. А они мне стали шить свою статью — экстремизм и оскорбление чувств верующих. Сражение статей. У Обло-Лаяй статьи, конечно, сильнее, со звоном наручников, запахом пороха, параши и крови. Таковы их эстетические предпочтения.
— Ты моих чувств не оскорбил, Фася, — произнесла Валя.
— И вообще, спросить у Никкора напрямик… он действительно меня… нас с тобой видел, подвозил с чужой невестой до кафе на краю города, где нас и подобрал фермер?
Валя тихо засмеялась.
— Ты чиво такое говоришь, Фася?
— Да кто его знает. Вон Аки Икар-Иона рассказывал про сон чувака, который в учебники по психологии занесен.
— Но ты жа меня на самом деле… любишь? — спросила Валя.
— Люблю. Но и в том городе я на самом деле восхищался всеми этими крышами… колоннами… двумя зелеными горами… А тебе что-нибудь приснилось?
Валя молчала.
— Эй, Вальчонок!
— Ну?
— Чего молчишь?
Она вздохнула.
— Снилося, Фася… Токо я не расскажу.
— Почему?
— Не хочу… Мартыновна говорила, если сон не расскажешь, он и не сбудется.
— Хых, хы-ы-хы, зато я тебе свой рассказал. Значит, нам предстоит путешествие в Город Двух Зеленых Гор.
— На север, Фасечка?
— Посмотрим… Можно и там затеряться. Говорят, много добротных брошенных домов. Будем ловить рыбу, сушить грибы.
— И молиться.
Вася промолчал.
Они снова задремывали, но вскоре очнулись от холода. Вася предложил развести костер и согреться.
— А дрова все попалим? — спросила Валя.
— Я утром еще сплаваю, наберу… Или даже лучше: мы соберемся да и отчалим, там, в роще, и позавтракаем, и тогда уже дальше уйдем к трассе.
И они пошли в темноте к дубу. Вася принялся ломать сухие веточки и разжигать огонь.
— А отче приехать обещался?
— Ну, подождем там, в роще. Может, он нас и подбросит, если на машине-то прибудет, а не снова на своем ероплане, хых-хы-хы… А надо будет и нам в лесах такой себе сшить, да, Вальчонок?
— Ой, я забоюся, Фася.
— Да чего ты?..
— Вон как батюшка-то грохнулся.
— А нечего пялиться.
— Но батюшка… сильный. Как вот отче Григорий. Большая в нем вера. Благословил он тебя?
Вася не ответил.
— Фасечка?
— Ну какая разница?
— Как, Фасечка?! — воскликнула Валя, сверкая на него глазами, полными света костра. — Ты чиво?.. Еще не убедился?
— В чем?
— Да во всем! — воскликнула Валя. — Во всем, Фасечка! По истине.
— Хых, вопрос интересный… Про истину. Ну аэромонах ясный мужик, без этих понтов поповских. Так и что?
— Как что? А в том городе среди колонн чиво тебе сказали?..
— А, ну да… говорили… действительно. Но может, это просто отголосок наших разговоров с Аки Икаром-Ионой? Откуда я знаю…
— Тогда и все отголосок один только. Чьих-то разговоров. Ты и сам отголосок.
— Хых… А что, может, так и есть. Но… да. Меня, конечно, все там удивило, в городе. И горожане, и вода чистейшая, колонны, две горы, лестница… А это не твой Семьдесят Второй? Ну, тоже лестница.
— Вот и это, — откликнулась Валя. — Веруй, Вася. Вера обороняет.
— Ну… да, Аки Икар-Иона производит впечатление абсолютно свободного человека. Это все надо еще обдумать. Будет время в лесах.
— Аха, Фасечка.
И Валя потянулась к нему губами, поцеловала в горячую от костра щеку.
— Вон звезда чиркнула!
— Это искра.
— Нет, звезда, я видела.
Согревшись, они снова начали зевать, Вася клевал носом, Валя терла глаза. Послышалось далекое гудение.
— А?! — встряхнулся Вася.
Он прислушивался. Валя тоже. Потом она глянула вверх и указала на пульсирющие в небе огни самолета. Они снова задремывали, привалившись друг к другу. Как вдруг опять донеслось тихое гудение, жужжание приглушенное.
— Опять самолет, — пробормотал Вася. — Пойдем в лодку?
— А костер?
— Уже догорает.
И они вернулись в лодку, улеглись. Заснули. И как будто мгновенно очнулись. Но на самом деле уже ночь миновала. Хотя и было сумеречно. А пробудил их на этот раз не холод. Голос. Человеческий голос. Несколько секунд они лежали, словно парализованные. Вспыхнул фонарик.
— Говорю, эй, рыбаки!.. Извиняйте, конечно, за вторжение, но мы тут ищем… ищем…Да едрена вошь! Сука!
Луч фонарика осветил заспанное лицо Васи. Потом и лицо Вали с взлохмаченными волосами.
— Ахренеть!..
Вася заслонялся от фонарика, пытаясь разглядеть пришельца. Как вдруг сокрушительный удар сотряс баллон лодки.
— Встать, падлы!!! — заорал ночной гость.
Вася заворчал и тут же получил удар ногой прямо в голову и откинулся на Валю, стукнувшись с ней головами.
— Подъем две секунды!!! — хрипло и яростно заорал пришелец.
Вася поднимался, опирась на баллоны. Валя тихонько хныкала.
— Что такое?.. Что… — заговорил Вася, выходя из лодки.
И тут же стремительная рука врезалась ему в ухо, и он согнулся, схватившись за голову. Второй удар ногой пришелся по лицу, и Вася упал.
Не бей Фасечку, коркодил!
— Не бей Фасечку, коркодил! — завопила Валя, выскакивая из лодки и бросаясь к пришельцу, лупцевавшему Васю ногами.
Тот обернулся к ней и схватил за волосы.
— А, сучка! Падла поганая! Иди сюда, иди! Н-на! Н-на!
И он отвешивал ей оглушительные оплеухи по щекам.
— Н-на! Н-на!
У Вали из носа брызнула кровь.
— Мало, да? Мало? Еще?.. — спрашивал он, мотая ее из стороны в сторону за волосы. — Н-на!.. Н-на!..
— Ай, дядя, пусти, пусти, не буду… не нада-аа-аа! — голосила Валя, захлебываясь кровью, слезами.
Вася вставал на карачки, отплевывался, глядя снизу на человека, бившего ладонью Валю. Оттолкнулся от земли и встал, шагнул к нему, схватил за плечо. Тот отпустил Валю и резко обернулся.
— Очухался, ваша мерзость? Поэт говняный… А? А? — И он даже засмеялся. — Вот мы как, да? Нападаем? Противление силой оказываем? Не по Толстому, значит? А ты топор, топор возьми. Ну-ка, а? а?
И он размахнулся и врезал Васе в лоб, ногой — под дых. Вася задохнулся и согнулся пополам. Эдик, а это был он, пнул его, и тот полетел. Эдик подскочил к нему и прыгнул сверху с такой силой, что послышался явственный хруст. Но дико закричала Валя, а не Вася закричал. Она снова кинулась на Эдика. Он обернулся к ней, снова смеясь лихорадочно, весело. И просто растопырил пятерню и схватил за лицо Валю. А другой рукой снова поймал ее волосы и резко рванул вниз, так что Валя вынуждена была припасть к земле.
