Однако Лориэн ни к какому трону не стремился. Он, судя по всему, презирал троих своих братьев за их любовь к придворной жизни. Его интересовали путешественники, заморские торговцы и, время от времени, ко всеобщему удивлению — престарелые ученые. Однако он мгновенно откладывал в сторону книгу и брал в руки меч, если в том появлялась необходимость.
— В нем словно живут двое, — заметил Вазул, когда Николас умолк, переводя дыхание. — Если они сольются воедино, он станет выдающимся человеком. А пока что, ваша милость, следует помнить о том, что интересует его больше всего, но не обсуждать с ним вопросы, в которых вы сами не слишком осведомлены. Постарайтесь разговорить его — и слушайте, внимательно слушайте: человек, который умеет слушать, ценится в любом обществе.
Слушать, напомнила она себе, глядя в серые утренние сумерки. Несомненно, все беседы, которые они будут вести на грядущей церемонии, будут строго соответствовать протоколу праздника. Девушка совершенно не представляла себе, как подвести его к тому разговору, о котором ей говорил Вазул.
В дверях появилась Джулта вместе с ученицей госпожи Травницы. Служанка занялась ванной, а Уилладен — разными сортами мыла, решая, каким лучше воспользоваться Махарт. Вдруг дочь герцога внезапно обратилась к ней:
— Я никогда не пользовалась духами из папоротника. Это такой редкий аромат, что, скорее всего, именно он и подойдет в данном случае.
Уилладен взяла в руки флакон в виде свернутых листьев папоротника и инстинктивно поднесла его к своему носу. Нет, никакой примеси в запахе не чувствовалось; кроме того, она понимала, что сегодня подобными духами не воспользуется никто — кроме разве что Сайланы. Кивнув, девушка протянула флакон Джулте.
Влекущий запах словно бы впитался в кожу Махарт и ее влажные волосы: Джулта обсушила их, сперва полотенцами, потом принялась расчесывать, пока они не высохли.
— Думаю, больше ничего, — сказала Махарт, когда утренний туалет был окончен и она, в кружевной сорочке и халате, принялась за завтрак, принесенный ей в спальню. По крайней мере, сегодня утром ей не придется видеться с отцом в обеденном зале.
— Да, ваша милость, — согласилась с ней Уилладен. Ее ладони также пахли ароматным папоротником. — Только немного крема под глазами: они будут выглядеть еще больше и ярче.
Махарт рассмеялась, слизнув с нижней губы капельку меда.
— О да, сделай меня такой же красивой, как Сайлана! Вот только я — не она; не забывай об этом.
Последнюю фразу она произнесла очень серьезно.
Песочные часы пришлось перевернуть не один раз, прежде чем Уилладен смогла покинуть комнату, где шорох дорогих тканей и смешение множества ароматов заставляли ее чувствовать себя так, словно она оказалась в толпе знатных леди. Сама Сайлана не появилась, зато пришли две ее фрейлины — якобы для того, чтобы преподнести Махарт кружевной платочек и, разумеется, передать наилучшие пожелания от своей госпожи, а на самом деле — для того, чтобы поглазеть на герцогскую дочь и разнюхать, как выразилась Джулта, все, что только можно.
Махарт выбрала синее платье, чей цвет напоминал вечернее небо; оно подчеркивало не только изящество хрупкой фигуры девушки, но и чистоту ее кожи. Служанка лишь слегка тронула румянами скулы, а в каштановые косы девушки вплела серебряные цепочки, украшенные лунным камнем, увенчав голову маленькой тиарой.
Уилладен была почти уверена, что высокородная госпожа Махарт намеренно выбрала и цвет платья, и украшения по контрасту с теми роскошными одеяниями и драгоценностями, которым отдавала предпочтение госпожа Сайлана. Леди Фамина и Джеверир взялись за концы тяжелого шлейфа; приняв надменный и высокомерный вид, они приготовились исполнить свою роль. Надо сказать, что фрейлины дочери герцога представляли собой довольно странную пару.
У Уилладен уже были планы на утро. Разумеется, она не могла и надеяться занять хорошее место, с которого можно было бы увидеть прибытие принца-победителя. Однако вчера она обратила внимание на одно из окон башни: если встать на табурет, можно увидеть церемонию встречи перед воротами замка с птичьего полета.
Девушка поспешила к заветному окну, надеясь, что никому больше не пришла в голову эта счастливая мысль. Чтобы рассмотреть пестро одетую толпу горожан, нужно было далеко высунуться из окна; когда затрубили трубы, она невольно вздрогнула — и тут же почувствовала, что кто-то ухватил ее за пояс.
— Осторожнее, госпожа…
Даже не слыша этого голоса, она узнала того, кто стоял у нее за спиной. Как всегда, запах, исходивший от человека, подсказал ей это — и все же она оглянулась.
— Здесь достаточно места для двоих, господин Николас, — неожиданно для себя самой сказала Уилладен, не зная, почему ей вдруг стало удивительно легко.
— Мудрые слова, — кивнул он с улыбкой, а через мгновение оказался рядом с девушкой. Насколько она видела, двигался он ловко и стремительно; девушка не могла не поразиться тому, как быстро идет выздоровление, — особенно помня о том, как глубока была рана, которую ей довелось перевязывать. Юноша был все еще бледен, но в остальном производил впечатление совершенно здорового человека.
Несмотря на то что Николас стоял теперь рядом с ней, он так и не выпустил ее пояска, однако Уилладен не возражала, понимая, что это не фамильярный жест, молодой человек просто помогал ей сохранить равновесие.
— Принц грядет… — процитировал он начало старинной баллады. И действительно, толпа расступилась — возможно, в этом ей помогла стража герцога, — давая дорогу всаднику, за которым следовала свита, демонстрируя отменную выправку.
Принц был облачен в кольчугу, поверх которой накинул великолепный, расшитый золотом плащ. Шлем он положил на луку седла перед собой, позволив ветру играть вьющимися каштановыми волосами. Сверху разглядеть его лицо было почти невозможно; однако Николас словно бы прочел мысли девушки:
— Он красив — настоящий принц, способный привлечь взгляд любой женщины — если не ее сердце.
Тон его голоса показался Уилладен странным.
— Значит, вы считаете, что он не таков, каким кажется людям? — Жестом она указала на толпу, разразившуюся приветственными криками.
— Разумеется! — ответил молодой человек. — Нет, я не собираюсь говорить загадками, дразня вас, госпожа. Просто он не раскрывается перед первым встречным. Он преуспел во многом — например, в ратном деле, и такого прекрасного воина, возможно, уже давно не видели в Кронене; он способен пробудить в тех, кто следует за ним, ту верность и преданность, которые поистине бесценны.
— И все же, — ее по-прежнему настораживал его тон, — вы находите, что в нем есть изъян?
Николас нахмурился; он что-то проговорил, но Уилладен не расслышала, поэтому молодой человек пододвинулся к ней ближе. Ощутив на щеке тепло его дыхания, она сумела разобрать сквозь шум толпы:
— Не изъян, нет; скорее, в нем много неизвестного. Я видел его в бою с разбойниками; как представитель герцога, я находился рядом с ним, вместе с ним ел, грелся у одного костра; мы говорили о древних преданиях. Ему нравятся старинные легенды — что, возможно, представляет самую странную сторону его характера. Но мне кажется, что настоящего Лориэна еще никто не видел.
