Его ровный голос, звучавший так, словно канцлер обращался к тому, кто был равен ему по возрасту и знаниям, отчасти был подобен снам Махарт: он открывал девушке новый мир — полный мрачных видений, и в этом заключалось его отличие от цветущей зеленой долины ее снов, — но беседы с Вазулом закаляли и оттачивали разум Махарт подобно клинку.
— Однако если купцы не могут доверять безопасности наших дорог, они перестанут приходить к нам. Торговля погибнет… — Она заколебалась, вспомнив нищих на паперти у Обители. — Это будет подобно вновь начавшейся чуме…
Сссааа зашипела ей в ухо, потом, развернувшись, прыгнула девушке на колени, а оттуда — к Вазулу.
— Разве что смерть будет приходить не так быстро, — ответил канцлер. — Но… пока что нам приходится играть в игру, предложенную нам другими… или, по крайней мере, делать вид…
— Ее милость Сайлана, — угадала Махарт; однако ее собеседник не ответил ни да, ни нет.
Она встречалась с Вазулом еще трижды; во время последней встречи он также согласился с тем, что в день своего рождения во время посещения Обители Махарт вполне может встретиться с госпожой Травницей, поскольку Халвайс является одним из мастеров Гильдии, которые соберутся там в честь празднества.
Наконец долгожданный день наступил. Сначала она, согласно придворному этикету, должна была появиться вместе с отцом на ступенях замка. Затем — возглавить процессию в Обитель; далее — торжественный обед, и завершится все балом.
Платья, подготовленные для каждого из этих событий, были развешены по стенам так, чтобы ни одна складка или морщинка не испортила их великолепия.
Знамена и флаги, гирлянды из цветов и арки, сплетенные из зеленых ветвей, протянулись вдоль всего пути в Обитель, когда позже Махарт проехала по улицам — на шаг позади своего отца. Приветственные крики заставили ее слегка покраснеть. Она хорошо помнила уроки Вазула и знала, сколь непрочна основа этого грандиозного праздника.
В Обители не было ни следа того лихорадочного возбуждения, которое царило на улицах. Махарт почтительно приветствовала настоятельницу, как и в первый раз; однако сегодня пожилая Сестра, слегка опираясь на посох, провела ее в самое сердце Дома Звезды, к алтарю.
Здесь тоже собралась немалая толпа, но люди вели себя тихо, так что слышно было только шуршание одежд да приглушенный редкий шепот. Махарт знала, что это — мастера Гильдий. Преклонив колена перед алтарем, она затем поставила на него свое приношение — которое, должно быть, заставит отца недовольно сдвинуть брови. Она не стала искать его глазами и проверять, так ли это. В чистом сиянии, исходившем от всех лучей Звезды, заискрился всеми цветами радуги хрустальный флакон, хранивший аромат роз.
Потом ей представляли мастеров Гильдий, каждый из которых подносил дочери герцога какой-нибудь подарок — лучший образец того, чем занималась его Гильдия. Когда к Махарт приблизился пятый представляемый, она внезапно очнулась от навевавшего сон однообразия формальной процедуры: Халвайс — одетая в простое платье из дорогой темно-зеленой материи без кружев и украшений. Она с достоинством поклонилась герцогу, а после него — Махарт. Девушка не могла определить, сколько лет этой женщине. Хотя ее кожа была гладкой, взгляд, когда госпожа Травница подняла глаза, посмотрев прямо в лицо Махарт, казался странным. Какого цвета были эти глаза? Желтые? Или карие, коричневые, как осенние листья?
Махарт не требовалось слушать герольда, чтобы понять, что она не ошиблась. Но насколько ее ожидания оправдались — возможно, дочь герцога воображала старуху в платье, больше подходящем для работы в саду, чем для придворного представления. Нет, эта женщина держалась с изяществом и достоинством, которым могла позавидовать даже Сайлана. И душа Махарт потянулась к ней — чуть опасливо, с робкой надеждой на дружбу.
7
УИЛЛАДЕН крохотной ложечкой пересыпала в бутылку порошок, и слезы наворачивались ей на глаза. Вне всякого сомнения, он оказался острее, чем любой сорт перца из тех, что использовались на кухне у Джакобы. Тщательно отсчитав нужное количество порций, она заткнула бутылочку пробкой.
На улице царила непривычная тишина: половина лавок была все еще закрыта, их хозяева отправились смотреть торжественную процессию. Но девушке нисколько не хотелось присоединиться к ликующей толпе, размахивавшей флагами и лентами. Говоря по правде, ей трудно было даже заставить себя покинуть дом или маленький сад позади него. Прошло уже много дней с тех пор, как она, дрожа всем телом и всячески стараясь скрыть свой страх, предстала перед магистратом, а затем с огромным облегчением услышала, что более не является служанкой Джакобы — та стояла рядом с ней во всем блеске дешевых побрякушек, мрачно косясь на девушку, — и передается Халвайс. Госпожа Травница — как всегда аккуратно и скромно одетая — отсчитала поверенному монеты — сумму, вполне достаточную для того, чтобы покрыть потери хозяйки постоялого двора. Однако тетка прямо-таки источала недовольство таким исходом дела — по крайней мере, Уилладен в этом не сомневалась.
Иногда девушка с ужасом представляла себе: вот она, ничего не подозревая, отправляется куда-нибудь по поручению Халвайс, как вдруг чья-то рука хватает ее за плечо и снова тащит на постоялый двор. Здравый смысл говорил ей, что такого никогда не произойдет, но избавиться от страха оказалось труднее, чем она думала. Поэтому только здесь, в доме или в маленьком садике, Уилладен чувствовала себя в безопасности, хотя девушке очень хотелось увидеть, как госпожу Травницу, в ее чудесном, хотя и простом платье будут представлять дочери герцога.
Уилладен много слышала о высокородной госпоже Махарт: будто бы она столь хороша, что в ее присутствии блекнет красота цветов, и столь добра, что собственными руками накормила голодных. Говорили также, что она — ученая девушка, прочитавшая множество книг. А в последнее время поползли слухи о ее скором замужестве и блестящем выборе, который ей предстоит сделать. Закон никогда не позволит Махарт наследовать герцогский трон — но она может выйти замуж за принца из какой-нибудь другой земли, возможно, впоследствии станет королевой… Говорить-то легко, но сколько во всем этом правды и какова же герцогская дочь на самом деле?
Единственной ниточкой, связывавшей Уилладен с той девушкой, чей день рождения стал сегодня праздником для всего Кроненгреда, было то, что время от времени в лавке появлялся паж или слуга, приходивший за свертком, аккуратно упакованным флаконом или мешочком, который, казалось, благоухал всеми ароматами маленького садика госпожи Травницы. Все это предназначалось для ее милости.
Хотя Уилладен наблюдала за тем, как приготовляются составы для других покупателей, и ей разрешалось самой составлять некоторые из них, то, что предназначалось для замка, Халвайс готовила сама, и почти всегда — в одиночестве, сидя за столом, на котором в самый солнечный день горели две яркие лампы, отправляя свою ученицу с каким-нибудь поручением.
Закончив работу, Уилладен тщательно вымыла маленькую ложечку и отложила другие инструменты, которыми ей пришлось воспользоваться. Издалека до нее доносился шум толпы; но девушка не стала подходить к двери. Вместо этого она взяла с небольшой полочки старинную книгу в истертом переплете и осторожно раскрыла ее.
