Естественно, первоочередной задачей сибирских летчиков стало уничтожение этой зловредной «колбасы». Несколько раз «Сопвичи» 10-го отряда обстреливали ее из пулеметов. Но у них не было зажигательных пуль, а дырки от обычных заклеивались в считаные минуты. Тогда решили разбомбить наземное хозяйство воздухоплавателей (газодобывающую станцию, лебедки, газгольдеры и казарму личного состава).
7 октября три «Сопвича» вылетели на бомбардировку красного аэродрома и базы «Парсеваля». Попутной задачей была разведка. Самолеты шли с большими интервалами (около километра), чтобы охватить наблюдением максимально возможную территорию, но при этом не терять друг друга из виду.
В то же самое время из разведки возвращался советский «Сопвич» летчика Батурина и летнаба Рухина. Над линией фронта Батурин увидел один из белогвардейских аэропланов (это был летевший крайним самолет пилота прапорщика Волковойнова и летнаба капитана Янковского). Оставаясь незамеченным, Батурин осторожно приблизился к противнику сзади-снизу и дал пулеметную очередь. Пули пробили бензиновый бак, а Волковойнов получил ранение в руку. Не растерявшись, белый летчик заложил вираж, чтобы дать возможность Янковскому открыть ответный огонь из турельного пулемета. Но Батурин, заметив еще два белогвардейских аэроплана, решил не рисковать. Быстро развернувшись, он со снижением ушел на свою территорию. Впоследствии красный летчик объяснял свой выход из боя нехваткой горючего.
Волковойнов, управляя самолетом одной рукой, сумел вернуться на аэродром и благополучно совершить посадку. Остальные два экипажа отбомбились по аэродрому красных в Зырянке и висящему у земли аэростату, но бомбы, сброшенные с высоты 700 метров, упали неточно и не причинили никакого вреда.
Несмотря на более чем скромный результат боя, красвоенлет Батурин получил за него орден Красного знамени. Белогвардейцы же продолжали решать, как покончить с «Парсевалем». Бомбардировки с высот более 400 м почти не давали шансов на успех (напомним, что летнабы «метали снаряды» вручную и без прицела), а бомбить днем с меньших высот означало подвергать себя чрезмерному риску. Ведь стоянка аэростата была надежно прикрыта тремя зенитными пулеметами, расположенными по углам треугольника, в центре которого висел аэростат.
9 октября аэростат с бронепоездом прибыл на разъезд Логовушка. Утром того же дня еще раз прилетел белогвардейский «Сопвич» и сбросил на бивак аэростата с высоты 1500 метров две бомбы, которые вновь упали вдали от цели.
Видя бесполезность подобных действий, летчик штабс-капитан Муромцев и летнаб штабс-капитан Вощилло вызвались атаковать стоянку аэростата под покровом темноты на бреющем полете. В полночь с 9 на 10 октября при ясном свете луны их «Сопвич» с приглушенным мотором «подкрался» на высоте чуть больше 20 метров к стоянке воздухоотряда. Вощилло бросил первую зажигательную бомбу в хорошо заметную на фоне земли светло-желтую «тушу» аэростата. Взрыв раздался в 46 шагах от аэростата. В это время у аэростата происходила смена караула. Красноармейцы немедленно открыли огонь из пулеметов, Но Муромцев решил для надежности сделать еще пару заходов, чтобы дать возможность летнабу сбросить оставшиеся боеприпасы. Вторая, фугасная бомба взорвалась в 24 шагах от аэростата, а третья, зажигательная – не сработала. На третьем заходе ураганным огнем с земли Вощилло был тяжело ранен двумя пулями в лицо и в руку.
Муромцев был убежден, что аэростат удалось уничтожить, о чем он и доложил по возвращении. Однако летчик ошибся: при осмотре баллона в нем обнаружили лишь несколько осколочных пробоин и порезов. На следующий день все дыры в оболочке были заклеены и аэростат, подкачанный водородом из газгольдера, вновь поднялся в небо.
Белым эта смелая, но неудачная атака обошлась недешево – «Сопвич» вернулся на аэродром с десятком прострелов и истекавшим кровью летнабом.
Через два дня после ночного налета произошел случай, едва не закончившийся печально для единственного пилота 28-го разведотряда. Утром 11 октября Батурин, пролетая на «Сопвиче» над стоянкой воздухоплавательного отряда, зачем-то «совершил над аэростатом боевые эволюции со снижением» (то есть, выполнил какие-то маневры). Персонал воздухотряда, приняв это за подготовку к атаке, обстрелял его из пулеметов с земли и из корзины аэростата. К счастью для пилота, бойцы вскоре разглядели звезды на крыльях «Сопвича» и прекратили стрельбу. Ни одна пуля в самолет не попала. По возвращении Батурин объяснил свои загадочные «эволюции» желанием продемонстрировать опознавательные знаки.
* * *
В сотне километров к северу от Кургана, на аэродроме у станции Вагай под Ялуторовском размещались 3-й и 14-й Сибирские авиаотряды. В первом из них насчитывалось пять французских «Сопвичей», «Ньюпор-17», а также самолет, обозначенный в документах, как «Попов-VII». С большим трудом удалось выяснить, что эта уникальная машина, не отмеченная ни в каких справочниках и энциклопедиях, была собрана из частей различных списанных самолетов колчаковским авиамехаником Поповым в мастерских Курганской летной школы. К сожалению, из-за отсутствия чертежей и фотографий мы не можем даже отдаленно представить, как выглядел этот аппарат. Более того, его порядковый номер говорит о существовании других, более ранних самолетов Попова, но о них не сохранилось никаких упоминаний.
14-й отряд, еще в августе избавившись от ненавистных «Стюртеванов», целиком летал на относительно новых «Сопвичах» (надо заметить, что для Гражданской войны подобное единообразие являлось большой редкостью). В конце сентября отряд состоял из четырех боеспособных самолетов. К началу короткого «тобольского затишья» красная авиация под Ялуторовском отсутствовала. Если бы не малочисленность белых аэропланов в этом районе, можно было сказать, что здесь колчаковцы наконец-то добились абсолютного господства в воздухе. Но уже 9 октября эфемерному «господству» пришел конец. В Ялуторовск прибыл 10-й разведотряд РККВФ под командованием красвоенлета Ю.А. Кузнецова. Правда, в нем было лишь четыре разнотипные машины, в том числе невесть как «затесавшийся» и давно устаревший «Ньюпор-10». Но и этого оказалось достаточно, чтобы «обозначить присутствие» и обеспечить разведку. А на большее в той ситуации никто и не рассчитывал.
Тем не менее красные и белые аэропланы неоднократно встречались в воздухе, иногда даже обмениваясь пулеметными очередями. Первая такая стычка произошла 11 октября, когда Кузнецов вылетел на лучшем в отряде истребителе «Ньюпор-23» для перехвата белогвардейского разведчика, кружившего над Ялуторовском.
Отчет Кузнецова об этом эпизоде достоин того, чтобы привести его целиком и в авторской орфографии: «Вылетел для преследования появившихся над Ялуторовском 2 неприятельских самолетов, имея с одним бой в районе села Новозаимское, выпустив по нем 2 обоймы патрон, которые вступить в дальнейший бой и продолжить разведку уклонились».
Здесь надо отметить две вещи. Во-первых, «неприятельский самолет» на самом деле был только один – «Сопвич» с экипажем, состоящим из пилота унтер-офицера Бочарова и летнаба подпоручика Перебаскина. Во-вторых, непонятно, что Кузнецов подразумевал под «двумя обоймами патрон», ведь его «Ньюпор» был вооружен синхронным пулеметом «Виккерс» с ленточным питанием (это подтверждает и доклад Перебаскина), а заменить ленту в полете невозможно.
