— Не упадет, — успокоила ее миссис Роудс. — Нельзя жить на Аляске и бояться маленьких самолетов. Здесь же это один из основных видов транспорта.
Лени знала, что это правда. Дорог в штате мало, так что без лодок и самолетов не обойтись. Зимой просторы Аляски соединяют застывшие озера и реки, летом же эти стремительные потоки воды разделяют и отрезают людей от мира. Выручают самолеты-вездеходы. Но Лени никогда не летала на самолете, а потому ей казалось, что его ужасно качает и вообще он ненадежный. Она вцепилась в подлокотники и постаралась успокоиться. Самолет с грохотом миновал волнорез, затрясся и взлетел. Его так болтало, что Лени затошнило, но вскоре он выровнялся. Лени так и сидела, зажмурясь. Она боялась, что если откроет глаза, то увидит что-нибудь страшное: болты могут выскочить, иллюминаторы треснут, или впереди угрожающе вырастут горы. Она вдруг вспомнила, что несколько лет тому назад в Андах упал самолет. Те из пассажиров, кто выжил, стали каннибалами.
Пальцы ломило, так сильно она сжимала подлокотники.
— Открой глаза, — сказала миссис Роудс. — Не бойся.
Лени открыла глаза, убрала с лица дрожащие кудряшки.
Сквозь кружок плексигласа мир предстал перед ней таким, каким Лени его еще не видала. Синим, черным, белым, фиолетовым. С высоты перед ней развернулась вся история формирования Аляски. Лени увидела, как бурно рождалась эта земля — в извержениях вулканов Редаут и Августин; как вздымались из моря вершины гор, а потом оседали под тяжестью неподатливых голубых ледников; как потоки двигавшегося льда высекали фьорды. Она увидела Хомер, приютившийся на полоске земли между высокими утесами песчаника, заснеженные поля и длинную косу, уходившую в залив. Весь этот ландшафт образовали ледники, они прорубали себе путь, с треском ползли вперед, выдавливали глубокие бухты, оставляя по краям горы.
От насыщенных красок захватывало дух. За голубым заливом, как в сказке, высились горы Кенай, точно зубчатые белые клинки, пронзавшие синее небо. Кое-где на крутых склонах виднелись бледно-голубые, как яйца дрозда, ледники.
Горы ширились, поглощали горизонт. Белизна их пиков была испещрена черными расселинами и бирюзовыми ледниками.
— Ух ты! — Лени восхищенно припала к иллюминатору. Они пролетали рядом с вершинами.
Наконец самолет начал снижаться над фьордом, скользнул над самой водой. Снег окутал берега, лежал блестящими заплатами, вода превращала его в лед и шугу. Самолет заложил вираж, снова набрал высоту и перелетел через заснеженные заросли. Лени увидела огромного лося, который брел к заливу.
Они уже над самым фьордом, идут на посадку.
Лени снова вцепилась в подлокотники, зажмурилась и приготовилась.
Они сели с глухим стуком; волны били в поплавки. Пилот заглушил двигатель, выпрыгнул из кабины в ледяную воду, подняв брызги, вытащил самолет на берег и привязал к валежине. Вокруг его щиколоток плескала шуга.
Лени осторожно вылезла из самолета (зимой в этих краях нет ничего опаснее, чем промокнуть), прошла по поплавку и спрыгнула на льдистый берег. Мэтью спустился за ней.
Миссис Роудс собрала учеников на берегу.
— Значит, так. Мы с младшими поднимемся на хребет. Мэтью и Лени, а вы просто погуляйте в свое удовольствие.
Лени огляделась. От величественной красоты этого места захватывало дух. Ничто не нарушало царившую здесь глубокую тишину — ни человеческие разговоры, ни шаги, ни смех, ни шум моторов. Слышен был лишь голос природы: дыхание волн, набегавших на камни, плеск воды о поплавки самолета, далекий рев морских львов, валявшихся на скалах в окружении галдящих чаек.
Вода за припайным льдом была изумительного бирюзового цвета — таким Лени представляла себе Карибское море. Выбеленный берег украшали заснеженные черные каменные глыбы. Покрытые снегом вершины гор нависали над головой. Наверху отвесные склоны усеяны бежевыми точками: пасутся снежные козы. Лени сунула руку в карман за последней драгоценной кассетой фотопленки.
Ей не терпелось отщелкать несколько кадров, но пленку надо было экономить.
С чего же начать? Может, с покрытых льдом камней на берегу, похожих на россыпь жемчуга? Или застывших листьев папоротника, торчащих из-за круглого сугроба над черной валежиной? С бирюзовой воды? Она обернулась к Мэтью, хотела что-то сказать, но он исчез.
Лени огляделась, чувствуя, как ледяная вода подступает к ботинкам, и заметила вдалеке Мэтью: он стоял на берегу одиноко, скрестив на груди руки. Куртка его валялась в считаных дюймах от набегавших волн, волосы трепал ветер, и они хлестали Мэтью по лицу.
Лени прошлепала к нему по воде, протянула руку:
— Мэтью, оденься, холодно же…
Он так резко отодвинулся от нее, что споткнулся и чуть не упал.
— Уходи, — прохрипел он. — Не хочу, чтобы ты видела…
— Мэтью? — Она взяла его за руку, заставила взглянуть на нее. Глаза его покраснели от слез.
Он оттолкнул ее. Лени пошатнулась, зацепилась ногой о корягу и рухнула на землю.
Все случилось так быстро, что у Лени перехватило дыхание. Она растянулась на замерзших камнях у прибоя и уставилась на Мэтью. Локоть пронзила боль.
— О господи, — сказал Мэтью. — Ты не ушиблась? Я не нарочно.
Лени поднялась на ноги и впилась в него взглядом. «Я не нарочно». Вот и отец ее так же говорит.
— Я в последнее время сам не свой, — дрожащим голосом произнес Мэтью. — Папа во всем винит меня, я вообще не могу заснуть, без мамы в доме так тихо, что хочется орать.
Лени не знала, что ответить.
— Мне снятся кошмары… про маму. Я вижу ее лицо подо льдом… она кричит… Я не знаю, что делать. Я не хотел тебе говорить.
— Почему?
— Потому что мне хочется тебе нравиться. Иногда ты — единственное… Блин. Ладно, забудь. — Он покачал головой и заплакал. — Я слабак.
— Неправда! Тебе просто нужна помощь, — возразила Лени. — После всего… что тебе пришлось пережить, любому понадобилась бы помощь.
— Тетя зовет меня к себе в Фэрбанкс. Говорит, будешь играть в хоккей, пойдешь к психологу, научишься водить самолет. Тем более что там Али. Но… — Он посмотрел на Лени.
— Значит, ты едешь в Фэрбанкс, — тихо проговорила она.
Мэтью тяжело вздохнул. Лени поняла, что все уже решено и он лишь хотел рассказать об этом ей.
— Я буду по тебе скучать.
Он уедет. Оставит ее одну.
При мысли об этом у Лени сжалось сердце. Ей будет ужасно не хватать Мэтью, но ему нужна помощь. Она по отцу знала, до чего способны довести человека кошмары, тоска и бессонница, какая это опасная смесь. Что бы она была за друг, если бы думала о себе, а не о нем?
Ей хотелось ответить ему: «Я тоже буду по тебе скучать», но что толку? Словами тут не поможешь.
* * *
