— Добро пожаловать в Канек. Я Женева Уокер. Джен. Дженни. Генератор. Зовите как хотите. — Она улыбнулась, и на щеках показались ямочки. — Я-то родом из Фэрбанкса, а муж отсюда. Я влюбилась в его края, вот и осталась, и живу тут уже двадцать лет.
— Вам нужны запасник и парник, и это как минимум, — вмешалась Мардж. — Когда старина Бо купил участок, думал, все тут перестроит. Но потом ушел на войну… и, в общем, так ничего и не доделал.
— Запасы? — не расслышал отец.
Марджи-шире-баржи энергично кивнула:
— Запасник. Это такой тайничок на сваях. Там хранят мясо, чтобы медведи не добрались. А то они в это время года голодные.
— Ну что, Эрнт, за работу? — Натали наклонилась и взяла лежавшую под ногами пилу. — Я привезла портативную лесопилку. Вы будете валить деревья, а я пилить доски. Надо же с чего-то начинать.
Папа кивнул, ушел в домик, надел дутый жилет и отправился с Натали в лес. Вскоре до Лени донеслось жужжание бензопилы и стук топора.
— А я начну делать парник, — сказала Женева. — Вроде бы у Бо оставались виниловые трубы…
Марджи-шире-баржи подошла к маме и Лени.
Поднялся ветерок, и моментально похолодало. Мама скрестила руки на груди. Должно быть, замерзла — на ней была только футболка Grateful Dead и расклешенные джинсы с высокой талией. По голым маминым рукам бегали мурашки. На щеку сел комар. Мама убила его, размазав по щеке кровь.
— Да, комары у нас тут звери, — заметила Марджи-шире-баржи. — В следующий раз привезу вам репеллент.
— Давно вы на Аляске? — спросила мама.
— Десять лучших лет, — ответила Марджи-шире-баржи. — Жизнь здесь трудная, но нет ничего вкуснее только что пойманного лосося, зажаренного в сливочном масле, которое ты сбила из собственных свежих сливок. Здесь никто не будет вам указывать, что и как делать. Каждый живет как может. Для выносливых тут рай на земле.
Лени восхищенно глазела на эту медведицу. Никогда прежде ей не доводилось видеть таких высоких и крепких женщин. Казалось, Марджи-шире-баржи с легкостью может повалить взрослый кедр, закинуть на плечо и унести.
— Мы решили начать все заново, — к удивлению Лени, призналась мама, которая не очень-то любила обсуждать семейную подноготную.
— Он воевал?
— Да. Был в плену. Как вы догадались?
— По нему видно. Да и к тому же… вам ведь этот дом Бо оставил. — Марджи-шире-баржи бросила взгляд налево, где папа и Натали валили лес. — Он вас обижает?
— Н-нет, — ответила мама. — Нет, что вы!
— Ему снятся кошмары? Мучают воспоминания?
— С тех пор как мы уехали на север, все спокойно.
— Вы оптимистка, — заметила Марджи-шире-баржи. — Что ж, для начала неплохо. Ну да ладно. Вы бы переоделись, Кора, а то мошка заест, с вашей-то белой кожей.
Мама кивнула и послушно ушла в дом.
— Ну а у тебя какая история, мисси? — спросила Марджи-шире-баржи.
— Никакой.
— Брось, у каждого своя история. Может, твоя как раз начнется здесь.
— Может быть.
— Так что ты умеешь?
Лени пожала плечами:
— Да особенно и ничего. Читаю. Фотографирую вот. — Она показала на висевший на шее фотоаппарат. — Правда, здесь от этого никакой пользы.
— Ничего, научишься, — успокоила Марджи-шире-баржи, придвинулась к Лени и заговорщически прошептала ей на ухо: — Это волшебная страна, малышка. Нужно просто ей довериться. Потом сама поймешь. Но Аляска коварна, об этом тоже забывать нельзя. Кажется, Джек Лондон писал, что здесь подстерегают тысячи смертельных опасностей. Так что смотри в оба.
— Зачем?
— Чтобы не попасть в беду.
— Какие же здесь опасности? Климат? Медведи? Волки? А еще?
Марджи-шире-баржи оглянулась через двор на валивших деревья папу и Натали.
— Да всякие. Климат суровый, места глухие, некоторые от этого дуреют.
Но расспросить подробнее Лени не успела: вернулась мама, переодевшись для работы.
— Ну что, Кора, сварите нам кофе? — спросила ее Мардж.
Мама рассмеялась и пихнула Лени бедром:
— Давно бы так! Уж что-что, а кофе я варить умею.
* * *
Марджи-шире-баржи, Натали и Женева трудились целый день, да и Лени с родителями не отставали. Аляскинки работали молча, только иногда покряхтывали, общались знаками да кивками. Натали вставила бензопилу в какую-то штуку, похожую на клетку, и в одиночку распилила срубленные отцом бревна. С каждым упавшим деревом становилось чуточку виднее солнце.
Женева научила Лени пилить бревна, забивать гвозди, устраивать приподнятые грядки под овощи. Вместе они начали строить из досок и виниловых труб каркас будущего парника. Лени помогла Женеве принести длинный тяжелый рулон полимерной пленки, которую они нашли в сломанном курятнике.
— Уф-ф-ф… — выдохнула запыхавшаяся Лени, бросив рулон на землю. Лоб блестел от пота, влажные кудри облепили раскрасневшееся лицо. Но огород — пусть пока лишь его костяк — внушал ей гордость. Лени чувствовала себя нужной, и ей не терпелось посадить овощи, которыми будет питаться семья.
А пока они работали, Женева рассказывала Лени о том, какие овощи лучше выращивать, как их собирать и как важно иметь запас на зиму.
Зима не сходила у старожилов с языка. На дворе середина мая, впереди лето, а они уже думали о зиме.
— Ладно, отдохни пока, — наконец сказала Женева и выпрямилась. — Мне нужно в уборную.
Пошатываясь, Лени выбралась из будущего парника и увидела маму — с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой.
— У меня такое ощущение, будто мы провалились в кроличью нору, — призналась мама. Рядом с ней на складном столике из гостиной виднелись следы обеда: мама испекла стопку оладий и нажарила на всех вареной колбасы.
Пахло дымом, табаком и свежераспиленной древесиной. Ревела бензопила, доски с глухим стуком ложились в штабеля, гвозди впивались в дерево.
К ним двинулась Марджи-шире-баржи. Усталая, потная, она все равно улыбалась.
— Кофейку дадите глотнуть?
Мама протянула ей чашку.
Лени, мама и Мардж стояли и смотрели на двор, который преображался на глазах.
— А ваш Эрнт ничего, рукастый, — наконец заметила Марджи-шире-баржи. — Знает свое дело. Он сказал, его отец был фермером.
— Ага, — ответила мама. — Он из Монтаны.
— Вот и отлично. Как починете хлев, я вам продам пару коз. Недорого возьму. Будет у вас свое молоко и сыр. И принесу журналы по сельскому хозяйству, там куча всего полезного.
— Спасибо, — поблагодарила мама.
