За день Гагарин чрезмерно „напрощался“. После ужина Юра сразу лег спать. Женщины играли в карты. В 22:00 я с женой ушел отдыхать, а в 23:50 она разбудила меня криком: „Коля, вставай! Внизу что-то случилось!“ Через минуту я увидел Гагарина лежащим на садовой скамейке. Лицо и рубашка Юрия были в крови, на лице – рваные раны. Валя в слезах кричала: „Что же вы все стоите, помогите ему! Он умирает!“ Срочно вызвали врача и начальника санатория. Через четыре часа приехали флотские врачи, сделали на месте операцию. Заключение: пробита надбровная кость, но рана не смертельная, над левой бровью останется шрам. Порекомендовали в течение трех недель сохранять постельный режим.
Из опроса Рудного, Масалова, Азбиевича, Титова, медсестры Ани, Валентины Ивановны и других людей я установил следующее. Гагарин проснулся около 22 часов, помогал купать Галку, а потом спустился в гостиную на первый этаж, где Валентина Ивановна с другими женщинами продолжала играть в карты, а мужчины – в шахматы. Юра „болел“ за шахматистов, „помогал“ жене, менял пластинки на проигрывателе, танцевал и был в нормальном состоянии. В 23:47–23:48 Юра сказал Вале: „Кончай играть, пошли спать!“ – и вышел из гостиной. Через 2–3 минуты Валя, закончив играть в карты, спросила: „А где Юра?“ Жена Серяпина с ехидцей сказала ей, что он пошел по коридору направо и зашел в одну из комнат. В коридоре находились три комнаты, из которых отдыхающие уже уехали. В двух комнатах Валя никого не обнаружила, третья – была закрыта на ключ изнутри. Валя резко постучала в закрытую дверь. Через несколько секунд она открылась, в комнате горел свет, а в дверях стояла медсестра Аня (27 лет). На вопрос Вали: „Где Юра?“ – Аня ответила: „Ваш муж выпрыгнул с балкона“. Балкон возвышался над уровнем земли на 2 метра, под ним была асфальтированная дорожка, окаймленная с внешней стороны цементированной бровкой. При прыжке Гагарин зацепился ногами за виноградные лозы, потерял равновесие и упал лицом на цементную бровку. Как рассказала медсестра Аня, она после смены с дежурства зашла в комнату отдохнуть, лежала на кровати одетой и читала книгу. Гагарин вошел в комнату, закрыл дверь на ключ и со словами: „Ну что, будешь кричать?“ – пытался ее поцеловать… В это время раздался стук в дверь, и Гагарин выпрыгнул с балкона».
Рана выглядела ужасно: половина левой надбровной дуги была вмята в череп, в глаза бросался глубокий темно-бордовый шрам. Однако самое печальное для первого космонавта и остальных заключалось в том, что скоро начинался XXII съезд КПСС, на котором делегат от Московской партийной организации Юрий Алексеевич Гагарин должен был заседать в президиуме рядом с Хрущёвым. Понятно, что глава государства был в ярости от срыва его замыслов.
Собственно, это всё, что нужно знать о случившемся 3 октября 1961 года. История не красит Гагарина, но и не является чем-то сверхъестественным или противозаконным. В наше время ее пытались как-то облагородить, списав инцидент на рассеянность космонавта, который перепутал свой гостиничный номер с чужим, однако в подобных извивах мысли нет необходимости, ведь главное, что Юрий Алексеевич на собственном опыте убедился: публичность диктует определенный образ жизни. Отныне он не может позволить себе даже мелких шалостей: неприличные выходки сойдут с рук Герману Титову и любому другому космонавту, который обретет известность благодаря полету на орбиту, – любому, но только не самому первому! Став частью «парадной» истории человечества, ты вольно или невольно становишься примером для подражания, и вести себя надо соответствующе, не давая никому повода позлословить за твоей спиной.
13 октября, убедившись, что состояние Гагарина стабильное, его самолетом доставили в Москву и поместили в Центральный авиационный госпиталь. Консилиум врачей решил, что для закрепления успеха в лечении пациент еще десять дней должен находиться в постели. Каманин признал свое поражение и доложил руководству, что первый космонавт на открытие съезда на попадает, после чего записал в дневнике: «Сегодня вместе с Валей были у Юрия. Я не стал читать ему нотаций, а только сказал: „Благодари Бога, тебе еще раз повезло, а могло быть очень плохо. Надеюсь, ты не хуже меня понимаешь, какие неприятности ты доставил себе, командованию, партии и народу. Ты получил очень дорогой урок, и из него нужно сделать выводы на всю жизнь“. Юра сказал: „За эти дни я многое передумал, наделанных глупостей я сам себе не прощу, необходимо менять курс поведения“».
Несмотря на все усилия хирургов и косметологов, шрам скрыть не удалось. Всю последующую жизнь Гагарин, подходя к зеркалу или разглядывая свои фото в прессе, видел отметину, изуродовавшую его бровь, и она была лучшим напоминанием о том, как однажды из-за глупой прихоти он едва не лишился всего, к чему шел с большим напряжением и упорством.
Юрий Гагарин всё-таки принял участие в XXII съезде КПСС, который начал свою работу 17 октября 1961 года. Поскольку первый космонавт был в списке делегатов и Никита Сергеевич Хрущёв упомянул его в своей речи, отсутствие Гагарина сразу заметили. Поползли слухи. Западная пресса перечисляла возможные версии исчезновения первого космонавта: «лучевая» болезнь после полета, автомобильная авария, покушение, драка, скандальная история. Чтобы опровергнуть враждебные инсинуации, московский журналист Павел Романович Барашев опубликовал очерк, в котором рассказал историю, ставшую впоследствии официальной. Якобы космонавт, гуляя по Крыму с младшей дочкой на руках, оступился на скользком асфальте и, спасая ребенка, разбил себе голову. Сам Юрий Алексеевич на прямые вопросы о происхождении шрама, которые ему стали неизбежно задавать в ходе заграничных поездок, отвечал уклончиво и по-разному: слишком сильно затормозил за рулем автомобиля, получил травму во время спортивных занятий и тому подобное.
В любом случае его требовалось показать публике, и гримеры приклеили Гагарину искусственную бровь. Вид космонавта от этого лучше не стал, и тогда поступил приказ фотографировать его только в профиль с правой стороны, а если кто-нибудь попробует сделать снимок без разрешения, отбирать аппарат и засвечивать пленку. 24 октября Юрий Алексеевич впервые появился на съезде, но с трибуны не выступал – вместо него доклад от имени космонавтов-коммунистов зачитал Герман Титов.
Итак, невзирая на травму, первый космонавт принял участие в политической жизни страны. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза вошел в историю тем, что на нем была принята Третья программа КПСС, в которой прямо обещалось, что не позднее 1980 года будет построено коммунистическое общество. Для этого предстояло уже через десять лет обогнать богатейшую страну мира – США по абсолютному объему производства и по производству на душу населения. Хотя даже в то время планы партийного руководства выглядели утопическими, Третья программа была принята единогласно и в полном объеме, включая Моральный кодекс строителя коммунизма, состоявший из двенадцати «заповедей».
Еще одна немаловажная подробность: Хрущёв старался поскорее завершить десталинизацию страны, и утром 30 октября делегаты Ленинградской парторганизации выступили с предложением вынести саркофаг с телом Иосифа Виссарионовича Сталина из Мавзолея Ленина и захоронить его. Представители других организаций поддержали ленинградцев, и весь съезд проголосовал за вынос и захоронение. Соответственно так же голосовали и космонавты.
