– Не волнуйся. Погоду обещают хорошую, экипаж у нас опытный, и никаких бунтов в ближайшее время не предвидится.
Океанографический институт Танаки
Монтерей, Калифорния
Кабинеты руководства Океанографического института Танаки находятся на втором этаже трехэтажного офисного здания, расположенного в западном конце рассчитанной на 10 000 посадочных мест арены.
Венецианские жалюзи в кабинете Масао подняты, из окон открывается вид на пронизанную солнцем рукотворную лагуну длиной три четверти мили. Терри Тейлор сидит за отцовским письменным столом из вишни, уставившись на некогда лазурные, а сейчас скорее напоминающие болотную жижу воды лагуны.
Крепко прижимая к уху телефон, Терри прислушивается к голосу своего собеседника:
– О’кей, миссис Тейлор, я оценил стоимость работ.
– Я вас слушаю. – Терри тянется за ручкой.
– Значит, продувка системы фильтрации, замена протекающего генератора и очистка дна основного резервуара обойдутся вам чуть меньше двадцати двух тысяч долларов.
– Двадцать две тысячи? – Терри роняет ручку на стол.
– Да, мэм. Причем в эту цену не входит стоимость новых труб взамен проржавевших, уплотнителей и других запчастей. Ну как, составлять договор о сервисном обслуживании?
– Я с вами еще свяжусь. – Терри, едва сдерживая слезы, выключает телефон.
Пока бассейн не очистят, не стоит и мечтать о сколько-нибудь серьезных предложениях от других океанариумов. Но мне это явно не по карману. Неудивительно, что папе пришлось пойти на сделку с братьями Дейтч.
Терри включает радиопередатчик:
– Дэвид, ты меня слышишь?
Этажом выше, в диспетчерской, Дэвид проверяет плату главной панели управления автоматическими воротами в канал. Мальчик подносит передатчик к лицу:
– Тебе чего?
– Ну как, у тебя что-нибудь получилось?
– Да. Но не совсем. Электрика вроде работает, хотя ворота в канал все равно не закрываются. Скорее всего, проблема в подводном реле. Пожалуй, схожу за снаряжением для дайвинга и проверю на месте.
– Нет, не проверишь.
– Мама…
– Дэвид, никакого дайвинга. Это слишком опасно.
– Там всего восемь футов. Мы с папой обследовали поломки типа этой и на большей глубине.
– Я сказала «нет».
– Опять ты надо мной трясешься, словно я маленький.
– Попробуй найти другое решение.
Терри выключает передатчик, садится с ногами в отцовское кресло, прижав колени к груди.
Обшитую панелями стену справа от Терри украшают фотографии в белых сосновых рамках. Зернистая черно-белая фотография матери Терри. Сделанный скрытой камерой снимок Терри в возрасте десяти лет с младшим братом Ди Джеем; они дурачатся на борту научно-исследовательского судна. Фото Терри в кабине «сессны». Фото Терри, плывущей под водой с аквалангом рядом с серым китом.
Терри смотрит на последний снимок, видит свое отражение в стекле.
Кем была эта женщина? Что с ней произошло?
Жизнь каждого человека представляет собой цепь предопределенных моментов, но иногда эту закономерность нарушает череда случайных событий, которые оставляют глубокий след. Выигрышный лотерейный билет, неудачная беременность, прервавшаяся карьера или роковое стечение обстоятельств, когда ты оказываешься не в том месте и не в то время…
Не в том месте…
Восемнадцать лет назад Джонас спас Терри с тонущего «Бентоса» – мобильной глубоководной станции, принадлежавшей основателю корпорации «Геотек» Бенедикту Сингеру. В свое время Бенедикт разработал эту огромную глубоководную лабораторию с целью добычи марганцевых конкреций, содержавших гелий-3 – редкий элемент, который, как надеялся Бенедикт, позволит сделать прорыв в термоядерном синтезе. Обманом завлеченная на борт «Бентоса», Терри, словно мышь в лабиринте, попала в ловушку на дне Марианской впадины, глубина которой составляла семь миль, а давление воды на корпус подводного судна достигало 16 000 фунтов. В этой враждебной окружающей среде Терри стала игрушкой в руках Бенедикта. Он пытался надругаться над ее душой, позволив русскому отморозку по имени Сергей надругаться над ее телом.
Наперекор судьбе Терри сумела с честью выдержать испытание и дождаться помощи, однако память об этом ужасном опыте навсегда отпечаталась в ее душе. Терри преследовали ночные кошмары, одолевали видения чудесного спасения от неминуемого насилия, а измученный мозг корчился в тисках клаустрофобии. Ей прописали медикаментозное лечение и психотерапию, но болезнь прогрессировала, и Джонасу в конце концов пришлось разрешить врачам поместить жену в специальную лечебницу.
Двух месяцев, проведенных в этом заведении, хватило, чтобы справиться с ночными кошмарами, но из лечебницы вышла уже совсем другая женщина, а вовсе не та юная мятежница, в которую в свое время влюбился Джонас. Паранойя, спровоцированная Бенедиктом Сингером, заставила их семью в корне изменить стиль жизни. Никаких погружений с аквалангом, никаких самолетов, никакого риска. Вся деятельность должна была быть строго унифицированной. Унификация – это надежность. Унификация – это возможность избежать потенциальных конфликтов.
И в каком-то смысле рождение Даниэллы еще больше усугубило ситуацию. Терри перенесла свои фобии на ребенка, пытаясь защитить девочку от участившихся случаев насилия, которым было заражено современное общество. Стрельба в школах. Киднеппинг. Терроризм. Снайперы.
Как можно было сохранить веру в людей, когда вокруг столько бессмысленного зла?! Мир стал очень опасным местом, слишком опасным, чтобы высовываться или получать удовольствие от жизни.
Терри знала, что ее фобии сказались на карьере Джонаса, но ей было наплевать. Ведь работа – это всего-навсего деньги, а деньги – дело наживное. Всегда можно как-нибудь перебиться. Терри настояла на домашнем обучении для Дани, а затем заставила Джонаса продать их заложенное и перезаложенное поместье, чтобы получить возможность отправить дочь в частную школу.
Чтобы умаслить мужа, Терри даже согласилась на второго ребенка.
Слепой случай может круто изменить судьбу, и расплачиваться за это приходится до самой смерти. После двадцати лет такой жизни Терри почти срослась со «своей новой кожей», однако в глубине души она понимала всю шаткость подобной позиции – это было все равно что строить дом на линии геологического разлома. Ведь рано или поздно такой дом непременно рухнет.
Глядя на свое отражение в стекле, Терри чувствует, как потрясение от смерти отца начинает подрывать ее неустойчивую психику.
Услышав звонок телефона Масао, Терри буквально подскакивает от неожиданности:
– Терри Тейлор.
– Миссис Тейлор, ух ты! Какая честь! Я и не надеялся вас найти.
