Она уткнулась лицом в подушку и застонала:
– Мне так неловко.
Джеймс фыркнул и легко толкнул ее в плечо:
– Честно говоря, я подозревал, что между нами все было просто на зависть. Не забывай, я все очень подробно записывал в дневнике.
– Я знаю, – со стоном произнесла Наталия, не поднимая лица от подушки.
– Полагаю, мое желание поговорить прошлой ночью застало тебя врасплох.
– Да.
Джеймс не смог удержаться и снова пошутил:
– Мы тратили больше времени на постель, чем на сон, так? – Он догадался и о том, что в их совместные ночи она была под простынями голой, а не полностью одетой, и они часами вели совершенно другие «разговоры».
Затылок Наталии поднялся и опустился. Она что-то пробормотала, слова Джеймс не совсем разобрал. Кажется, она сказала, что спать он не любил. Наверное, потому что у Карлоса часто случались ночные кошмары, его мучили невыносимые головные боли.
– Посмотри на меня.
– Не-а.
– Нат, – ласковое обращение свободно слетело с его языка. Джеймс дотронулся до ее плеча.
Она перекатилась на бок, и Джеймс приподнялся на локте, чтобы посмотреть на нее сверху. Его рука легла ей на затылок, большой палец провел по линии роста волос на виске.
– Серьезно, по утрам всегда так спокойно? Мы спали меньше трех часов, но я чувствую себя более отдохнувшим, чем за последние несколько месяцев. Лет, – со смешком добавил он.
– Раньше ты плохо спал, поэтому нет, ничего похожего не было. Но мне это нравится. А тебе?
– Да, очень. – Его большой палец перебрался на ее губы, то же самое проделал и его взгляд. Джеймс подумал о том, чтобы поцеловать ее, но тут им обоим сурово напомнили о том, что они в кровати не одни. Марк заворочался под простыней, и его локоть ударил Наталию в грудь.
Глаза у нее стали круглые, как блюдца.
– Ох. – Наталия потерла нежное место.
– Поворачивайся сюда, сынок. – Джеймс подтащил Марка ближе к себе. – В котором часу он сюда пробрался?
– В четыре тридцать, думаю. – Наталия зевнула. – Сегодня мне точно потребуется вздремнуть днем.
– Я с тобой, – зевая, ответил Джеймс. И тут ему пришло в голову, что его слова можно интерпретировать по-разному. Он смущенно улыбнулся. – Я хотел сказать, что мне тоже не помешает вздремнуть днем.
Она негромко рассмеялась:
– Я поняла. Можешь прийти сюда и лечь вместе со мной.
Они смотрели друг на друга. В комнате стало светлее, птицы возвестили о начале дня. Их руки встретились над спящим Марком.
– Спасибо, – сказал Джеймс.
– За что?
– За то, что не отказалась от меня и убедила меня не отказываться от них.
– От твоих сыновей?
Он кивнул.
– В Мексике.
– Я знала, что ты их полюбишь.
– Безоговорочно.
Джеймс нагнулся к Наталии, чтобы поцеловать. Пронзительный звон разрушил это мгновение. Джеймс замер. Марк застонал под простыней.
– Прости. – Наталия перевернулась на другой бок. – Я жду звонка с материка.
Нахмурившись, она посмотрела на экран и ответила на звонок вопросом. Ее взгляд метнулся к Джеймсу прежде, чем она передала ему телефон.
– Это тебя. Томас.
Глава 28
Карлос
Семь месяцев назад
27 ноября
Пуэрто-Эскондидо, Мексика
Сеньора Карла как будто страдала от влажной жары, и это было необычно. Больше всего ее утомляла толпа. Летом Джулиан убедил ее приехать во время Fiestas de Noviembre
[28], поэтому Карла передвинула свой приезд в Пуэрто-Эскондидо на несколько недель.
Torneo de surf должен был состояться в эти выходные. Туристы заполнили пляжи, улицы и рестораны. Надеясь дать ей передышку от шума соревнований, автомобилей и погоды, я пригласил Карлу провести остаток дня, занимаясь живописью. К сожалению, мой кондиционер находился на последнем издыхании, и вентиляторы под потолком лишь гоняли застоявшийся горячий воздух.
Карла смотрела поверх чистого холста, глаза у нее потускнели, кожа покраснела. Она обмахивалась своей блузкой из яркого льна цвета фламинго и промокала влажные лоб и шею сложенным полотенцем. Карла раздраженно вздохнула, отложила в сторону все еще чистую кисть и подошла к окнам. Несколько мгновений она смотрела на суетящихся внизу людей, потом открыла окно. Воздух, пропитанный запахом вяленой рыбы, гниющих фруктов и пота, ворвался в мастерскую, втянутый измученным кондиционером. Громкие крики, звонкий смех, музыка и рев газующего мотоцикла нарушили тишину студии.
Лицо Карлы сморщилось от отвращения. Она захлопнула окно.
– Тебе нравится здесь жить, Карлос?
– Sí. – Я покрутил кончик кисти в ультрамариновой краске и провел голубую линию поперек холста. Маленькая рыбацкая лодка, плывущая в море голубизны, постепенно оживала.
Карла изучала меня с другого конца комнаты, как будто собиралась попросить позировать ей для следующей картины. Я выгнул бровь. Карла принялась обмахиваться полотенцем.
– Почему ты здесь живешь? Это ужасное место.
– Ужасное? – со смехом переспросил я.
– Ты всегда здесь жил?
Я открыл было рот, чтобы ответить «нет», но передумал. Кисть, насыщенная краской, застыла на расстоянии дюйма от холста. Рука задрожала, и мне пришлось опустить кисть.
Карла ждала моего ответа. Кроме Наталии, Имельды и Томаса, больше никто в Пуэрто-Эскондидо не знал о моем прошлом и о диссоциативной фуге, которой я страдал. Даже мои сыновья. Томас предупредил, чтобы я никому не открывал свою настоящую личность. По причинам, которые я не мог объяснить – возможно, потому что Карла когда-то открыто рассказала мне о своих отношениях с живописью, – мне захотелось поделиться с ней своей историей.
– Могу я доверять вам?
– Что за странный вопрос? Да, можешь. Я – твоя… – Она замолчала и указала на себя. – Я – твой друг.
Я долго смотрел на нее, размышляя, потом кивнул.
– Вы – мой друг, и я благодарен вам за дружеское общение, – сказал я и признался: – Раньше я жил в другом месте. В Калифорнии, если быть точным.
Карла еле слышно ахнула. Ее пальцы взлетели к вырезу блузки, затеребили пуговицу размером с жемчужину.
– Со мной произошел несчастный случай, и я не могу вспомнить ничего о том, как я там жил, о людях, которых я знал. Я ничего не помню о себе. Мое настоящее имя Джеймс. – Я коротко рассказал ей о своем состоянии.
