– Нат, ты любишь меня?
– Да. Всем сердцем.
– Тогда почему ты не хочешь выходить за меня? – спросил я. Потом внезапно вспомнил о ее шрамах, боевых ранах, о которых я никогда не спрашивал, решив, что однажды ей хватит храбрости самой рассказать мне. Я достаточно долго ждал. Она говорила мне, что принимает противозачаточные таблетки. Возможно, было что-то еще. – Ты можешь иметь детей?
Она застыла:
– Надеюсь, да.
– А твои шрамы?
Она нахмурилась:
– Мои шрамы?
Я провел большими пальцами по ее животу от бедра до бедра.
– Тебе сделали операцию? – Ее мать умерла от рака яичников. – Ты была больна?
Мне бы не понравилось, если бы она скрыла от меня такое, окажись это правдой. Я должен был знать.
– Больна? – Наталия посмотрела на мои руки, обхватившие ее бедра. – Я получила это, когда каталась на сёрфе. – Теперь пришла моя очередь хмуриться. – Волна выбросила меня на острые камни, мне было семнадцать. Они разорвали кожу, было чертовски больно, но это не имеет никакого отношения к тому, что я не выйду за тебя.
– В чем тогда дело? – Я практически прорычал вопрос, взбешенный ответом.
Все ее тело поникло.
– Я хочу выйти за тебя, правда, хочу. Просто… я боюсь, что ты женишься на мне только ради детей.
– Dios, Нат. – Она думала, что я не хочу ее. – Я люблю тебя. Это тебя я хочу каждую проклятую секунду дня. Мне не нужен никто другой.
– Это ты сейчас так говоришь.
Мои руки отпустили ее. Я встал с табурета и отошел на шаг в сторону. «Боже, я идиот».
– Ты боишься, что я хочу быть с Эйми?
– Это логичный страх, Карлос. Ты убежден в том, что фуга закончится. Ты убежден и в том, что Джеймс откажется от твоих сыновей, что он не сможет защитить их от твоей семьи. Если мы поженимся, то я окажусь точно в таком же положении, как Джулиан и Маркус. Я боюсь, что ты просто оставишь позади и меня.
– Нат… – Мой мир рухнул. Она отвернулась и выглядела такой же потерянной и несчастной, каким чувствовал себя я. Жизнь оказалась чертовски несправедлива, потому что Нат была права. Я схватился за голову.
Ее телефон завибрировал, напоминая о встрече. Она посмотрела на время.
– Я должна идти. – Наталия отложила телефон, потом долго смотрела на меня. Она протянула руку и дотронулась до моей небритой щеки. Я поймал ее руку, прижался губами к ладони, не отпуская ее.
– Пусть Джеймс решает, чего он хочет, – сказала Нат, встречаясь со мной взглядом, когда я отпустил ее руку.
Я резко покачал головой.
– Я не могу на это пойти. Плевать на то, что рассказала мне Эйми. Я не вижу парня, которого она описала. – Я все-таки хотел привязать Наталию к себе. Я заскрипел зубами и отвернулся.
– Эй! – Она мягко оттолкнула меня прикосновением пальцев. – Если он откажется от мальчиков или решит, что не сможет уберечь их от своей семьи, тогда да, я усыновлю их. Я предоставлю им дом. Ты можешь записать это в дневник, чтобы Джеймс знал.
Обеими руками я обхватил ее лицо и поцеловал с каким-то отчаянием.
– Спасибо, – прошептал я. – Спасибо.
Я бы взял все, что она захотела мне предложить.
– Я люблю тебя, Карлос.
Я крепко обнял ее:
– Я всегда буду любить тебя.
Она пробормотала мне на ухо два слова, потом попрощалась, высвобождаясь из моих объятий. Я схватил ее за руку, но пальцы Наталии выскользнули из моей ладони, когда она попятилась. Дверь за ней закрылась, оставив меня наедине с картинами и тем, что она прошептала в ответ на мои слова о любви.
Надеюсь, будешь.
Глава 27
Джеймс
Настоящее время
28 июня
Ханалеи, Кауаи, Гавайи
Они поужинали на веранде под темнеющим небом, окруженные насыщенным ароматом барбекю. За едой дети оживленно болтали с бабушкой и дедушкой. Гейл и Джулиан обсуждали, как они скользили по волнам, а Марк делился своими первыми впечатлениями от работы «взрослыми» красками. Между идеально приготовленными стейками и мороженым на десерт Клэр веселила сидевших за столом рассказами о своих поездках в Италию. Она научилась мастерски торговаться, сбивая цены на мебель. Наталия хранила молчание, лишь изредка улыбкой или коротким восклицанием реагируя на подвиги Джулиана или Маркуса, которыми те делились с остальными. Джеймс обратил внимание на то, что она намеренно села между его сыновьями. Он специально поставил тарелку Наталии рядом со своей, чтобы иметь возможность поговорить с ней. Но она переставила тарелку на другое место, когда он ушел к грилю за стейком для Гейла.
После ужина Наталия поцеловала детей, пожелав им спокойной ночи, и сбежала в кухню. Джеймс отвел сыновей в комнаты и уложил в постель. С Джулианом они ударились кулак в кулак, и старший сын ограничился фразой «Увидимся утром, пап». Марк хотел, чтобы отец ему почитал. Как и ожидалось, малыш уснул, привалившись к плечу Джеймса, примерно на середине книги. В следующий раз он начнет читать с этого места, чтобы они дочитали до конца.
Гейл повез Клэр обратно в гостиницу, поэтому Джеймс отправился на поиски Наталии. Она все еще была в кухне, споласкивала тарелки. Он встал рядом с ней у мойки, схватил полотенце и вытер кастрюлю, сохнувшую на полке.
Наталия посмотрела на него, ее руки в резиновых перчатках были по локоть в мыльной воде.
– Спасибо, но ты не обязан это делать.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Это я устроил беспорядок.
– Ты готовил, я убираю. Мы так… – Наталия крепко сжала губы и стала тереть тарелку сильнее.
– Мы так всегда делали, – закончил за нее Джеймс, его голос звучал мягко. – И все-таки я был бы рад помочь. – Он отставил кастрюлю в сторону и взял другую.
Наталия положила руки на кастрюлю, останавливая его.
– Я сама. – Она обернулась через плечо. – Почему бы тебе не взять пиво и не расслабиться на веранде?
Подальше от кухни. Возможно, Джеймс не слишком быстро наверстывал те шесть лет, которые выпали из его жизни, но он сразу понимал, когда его не хотят. Его бросили в чужой стране на долгие годы, и он хорошо усвоил этот урок.
Он аккуратно сложил полотенце, отошел и прислонился к кухонному столу. Сложил руки на груди, скрестил лодыжки и стал наблюдать за Наталией. Она терла посуду резкими, угловатыми движениями. На ее щеках, там, где она провела мокрой перчаткой, блестела влага. Наталия торопливо мыла тарелки и отказывалась смотреть на него. Ей явно было некомфортно в его присутствии.
– Хочешь, чтобы мы уехали? – спросил он прежде, чем успел передумать. Он с мальчиками может несколько дней пожить в гостинице. А потом что? Куда они поедут? Никто из них не хотел возвращаться в Калифорнию, но этим, вероятно, дело и кончится. Ему надо начать просматривать участки, выставленные на продажу, раз в родительском доме он ни за что не останется. В нем слишком много воспоминаний, которые Джеймс предпочитает забыть. Тот дом он никогда не любил.
