– Нет. С тех пор, как… – Карла замолчала и пошла прочь.
– Держу пари, что когда-то вы писали красками.
– В другой жизни. – Ее рука коснулась рыбацкой лодки, вырезанной из куска прибитого к берегу дерева. Она подняла голову и посмотрела на меня. – Я не писала с юности.
– Почему вы перестали писать?
Она пожала изящными плечами.
Мне пришла в голову мысль, и я широко улыбнулся. Хлопнул в ладоши, звук отозвался в галерее громким эхом. Карла вздрогнула. Я ткнул пальцем в ее сторону.
– Вам надо начать писать снова. Прямо сейчас.
Ее рот открылся, выражение лица было почти комичным.
– Никогда не поздно научиться живописи. Или, как в вашем случае, начать снова.
Ее пальцы схватили верхнюю пуговицу на блузке.
– Но… но… я не пишу красками.
– Но вы делали это раньше. Почему не начать снова? Вы на отдыхе.
Уголки ее губ опустились. Она прижала руки к груди, сплетя пальцы. Сеньора Карла нервничала, возможно, даже была немного напугана. Что заставило ее отказаться от живописи?
Желание облегчить ее дискомфорт заставило меня двумя большими шагами сократить расстояние между нами. Я схватил ее за руки. Пальцы у нее были такие холодные, как будто она была на далеком севере, на снежном, хрустящем морозе. Я успокаивающе сжал ее руки.
– У меня наверху мастерская, где я даю уроки. Пиа! – крикнул я через плечо.
Карла напряглась, и я быстро улыбнулся ей.
Пиа, мой администратор, выглянула из-за потертых страниц любовного романа, который она читала. Dios! Надо ей сказать, чтобы она прятала обложку от наших клиентов.
– Пригляди за галереей, – сказал я ей. – Я буду учить сеньору Карлу снова писать красками.
– Sí, Карлос. – Пиа улыбнулась Карле, прежде чем ее лицо снова скрылось за книгой.
Губы Карлы недовольно сжались в тонкую нитку.
Я согнул руку, продел ее руку под свой локоть и жестом указал на дверь. Вход в мастерскую располагался выше на один пролет наружной лестницы.
– Сюда.
Карла замедлила шаг, когда мы вышли во двор. Она подняла глаза на витую металлическую лестницу.
– Я не уверена насчет этого…
Я поднял палец.
– Одна картина, и больше я вас никогда не побеспокою.
Пиа высунула голову из двери.
– Не забудь о встрече в три часа, – напомнила она по-испански.
Я посмотрел на часы. Два пятнадцать.
– Давайте посмотрим, что мы сможем сделать за сорок пять минут.
Карла замялась, потом решительно кивнула:
– Хорошо, я даю тебе сорок пять минут.
Я улыбнулся и повел ее наверх, пока она не передумала.
* * *
К моему удивлению, сеньора Карла решила остаться, когда я извинился и сказал, что у меня встреча. Я продемонстрировал ей несколько приемов работы кистью, мазки крест-накрест для создания глубины, накладывание светлых красок поверх темных для эффекта неровного покрытия и нанесение тонких слоев прозрачных красок, которое имитировало стекло. Она ловила приемы на лету, как талантливый спортсмен, пропустивший несколько сезонов после травмы. Карла захотела написать цветы. Я одолжил букет, который в галерею принес бойфренд Пии в честь годовщины их отношений. Я пообещал вернуть вазу до того, как цветы завянут.
– Там, где ты, Карлос, там исчезают вещи, – проворчала Пиа, отмахиваясь от меня книгой в духе мягкого порно. – Ты как белка. Берешь вещи и прячешь их в этом своем доме на пляже. Что ты делаешь? Запасы на зиму? Готовишься к апокалипсису?
Ага. К собственному апокалипсису.
– Я уношу домой только газеты и книги и только после того, как ты их прочтешь.
Она вцепилась в роман:
– Эту я тебе не дам.
Мои глаза расширились:
– Об этом не волнуйся, Пиа.
Я закрыл за собой дверь и поспешил наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Оформив натюрморт, чтобы Карла могла его написать, я сразу спустился вниз, чтобы встретиться с покупателем, заказавшим картину для своего ресторана. Когда мы закончили, я вернулся к Карле. Погруженная в работу, она вздрогнула. Я положил руку ей на плечо и нахмурился. Карла дрожала. Я посмотрел на нее:
– Что-то не так?
Она элегантными пальцами указала на холст:
– Это было так давно. Это ужасно.
Карла шутила? Зритель-любитель никогда бы не увидел разницу. Ее способность смешивать краски была гениальной.
– Великолепное начало, – сказал я так, словно говорил с ученицей и не хотел обескураживать ее. Честно говоря, я был более чем впечатлен. У Карлы был талант.
Ее рука описала дугу над палитрой смешанных масляных красок. Мы начали со знакомых ей масляных, а не с акриловых красок. Карла глубоко вздохнула:
– Я забыла, как сильно люблю этот запах.
Я рассмеялся. Только серьезный художник ценит острый, химический запах краски. Я похлопал ее по плечу:
– Вы скучали по этому.
И посмотрел вниз, почти пропустив ее кивок.
– Хорошо, потому что мы должны кое-что сделать.
Я подошел к шкафу с материалами.
– Что мы должны сделать? – В ее голосе прозвучала нотка паники.
Я развернулся и поднял палец.
– Uno momento
[20]. – Я сверкнул широкой улыбкой. Ее глаза расширились. Интересно, что пришло ей в голову. Вероятно, она подумала, что я сумасшедший. Скажу в свою защиту, что я и в самом деле вел себя слишком рьяно, когда новый ученик демонстрировал страсть и обещания.
Я встряхнул бумажный пакет с ручками и положил в него кисточки для начинающих, три чистых холста и набор масляных красок, потом протянул пакет ей. Она нервно посмотрела на него.
– Мы, сеньора Карла, собираемся сделать так, чтобы вы продолжали писать. Возьмите это с собой.
– Нет… нет, нет, нет. – Она помахала пальцем. – Это была однократная попытка. Я не могу… – Карла перевела взгляд с меня на пакет в моей руке.
– Вы можете, и я настаиваю на том, чтобы вы продолжали. Вы великолепны. Оставьте вашу картину здесь, пусть она сохнет. – Я жестом указал на влажный холст. – Возвращайтесь на следующей неделе, и я дам вам следующий урок. А вы… – я постучал пальцем по палитре, и уголки моего рта поползли вверх, – можете дать мне урок по смешиванию красок.
Она опустила подбородок и улыбнулась. Но улыбка быстро исчезла, Карла нахмурилась.
– В вашем доме есть верхний этаж с великолепным естественным освещением, окна там огромные, – предложил я.
