Джулиан выбежал из коридора, ведя футбольный мяч.
– Посмотри, тетя Нат. – Он подбросил мяч носком ноги, потом начал подкидывать его коленями. Наталия досчитала до шестнадцати, когда мяч отлетел от бедра Джулиана и едва не сшиб настольную лампу.
– Упс! – Джулиан побежал за мячом.
Наталия захлопала в ладоши:
– Впечатляет.
Я сбросил груз в отведенную для этого корзину, чтобы подняться наверх.
– Ты отлично двигаешься, сынок, – оценил я Джулиана из комнаты. – Но мячу место…
– На улице. Ага, я знаю.
Мы с Наталией вышли следом за Джулианом во двор и начали гонять мяч, сравнивая аккуратность ударов и умение блокировать. Джулиан отметил, что у меня получается хуже всех, но я не был полностью сосредоточен на мяче. Из головы не выходил разговор с Имельдой и то, как это отразится на будущем Джулиана.
– Ну, ты даешь, – вытаращился на меня сын, когда заметил, что я снова уставился на него и опять пропустил мяч.
Наталия с любопытством посмотрела на меня, и я покачал головой.
– Моя ошибка. – Я побежал за мячом и бросил его Наталии. С координацией профессиональной спортсменки она остановила мяч пяткой и передала пас Джулиану. Джулиан принялся выкладывать статистику футбольной команды «Алебрихес де Оахака», пока мы продолжали пасовать мяч. Наконец Наталия громко зевнула. Она прикрыла рот тыльной стороной руки. Джулиан зевнул следом и начал тереть глаза кулаками.
– Идем спать, будущий футболист. – Я подобрал мяч и бросил его в кресло.
Джулиан обнял тетю и пожелал ей спокойной ночи. Она чмокнула его в голову.
– Buenos noches
[19].
Я помог Джулиану с вечерним ритуалом: привести в порядок комнату, почистить зубы. Потом прочел ему короткую сказку. Он заснул еще до того, как я добрался до последней страницы. Отложив книгу в сторону, я поцеловал сына на ночь и взъерошил ему волосы, позволив своим пальцам задержаться. Он многое потерял в своей короткой жизни. Биологический отец его бросил, мать умерла, и теперь у него я.
Я погладил темные пряди цвета грецкого ореха. Волосы были жесткими от соли и летнего солнца. Для Джулиана существовало три сценария, для Маркуса – два, но все были связаны со мной. Власти могут забрать Джулиана из-под моей опеки под предлогом того, что усыновление было незаконным. Я могу оставить их. Это могло случиться завтра или через годы, но однажды я проснусь и не вспомню их. Что, если в той жизни я не хотел иметь детей? Неужели я просто уйду от них? Мне надо было обдумать такую возможность. Что будет с Джулианом и Маркусом, если я вернусь в Калифорнию?
Существовал и еще один сценарий, с которым я пытался смириться с прошлого декабря. Я не хотел, чтобы Джеймс получил опеку над детьми.
Волосы Джулиана выскользнули из моих пальцев, и я задумался, когда это произойдет с моими воспоминаниями о нем.
* * *
Я нашел Наталию в комнате Маркуса. Она стояла над его кроваткой.
– Он так вырос, не могу поверить, – прошептала она, когда я подошел и встал рядом с ней. – Красавец.
Маркус заворочался. Он заворчал, поднял попу, простыня соскользнула с него. Потом чмокнул губами, и Наталия улыбнулась. Она натянула на него простыню и слегка похлопала по спине.
– Я по нему скучала.
А я скучал по ней. Мне хотелось сказать ей, что она тоже красива. Удивительный оттенок ее зеленых глаз, даже в этом неярком свете, падавшем в комнату Маркуса из коридора, всегда заставал меня врасплох, когда я снова видел ее после месяцев разлуки. Но Наталия трогала меня тем, как она относилась к моим сыновьям. Она любила их так, словно они были ее собственными детьми. Из нее получилась бы невероятная мать.
– Хочешь пива?
Она одобрительно хмыкнула.
Мы спустились вниз. Наталия отодвинула дверь кухни, я вытащил бутылки из холодильника, открыл пробки. Когда я присоединился к ней, Наталия смотрела на звезды.
– Сегодня яркая луна.
Луна придавала ее лицу голубоватый оттенок.
Я передал Наталии бутылку.
– Спасибо.
Она подняла бутылку и сделала долгий глоток, потом вздохнула.
Цикады пели свою ночную песню, пальмы шелестели листьями под дуновением океанского бриза, достаточного для того, чтобы охладить то, что расплавил день.
Я уловил нежный аромат мыла в насыщенном солью воздухе. Наталия приняла душ, пока я укладывал Джулиана спать, и переоделась в платье, больше похожее на просторную футболку. Край платья едва прикрывал верхнюю часть ее бедер. Она скрестила в щиколотках свои поразительные ноги и прислонилась к опоре балкона над нами.
Я посмотрел в сторону и глотнул пива.
– Расскажи мне о своей встрече.
– Она прошла хорошо. Ужин был феноменальный. Мы ужинали в новом ресторане на улице Бенито Хуареса.
– В «Луне»?
Наталия кивнула.
– Я ела тако с рыбой махи-махи. Фирма Мари согласилась сделать для нас три эксклюзивных дизайна. Мы встречаемся через несколько дней, чтобы посмотреть некоторые варианты.
– Гейл уже на борту?
Наталия легко рассмеялась над моей шуткой, качая головой. Или она смеялась над своим отцом, или над тем и над другим.
– Еще не совсем, и ему не понравится встречное предложение Мари.
«Хейз Боардс», первоклассная фирма по производству досок для сёрфинга, основанная ее отцом Гейлом Хейзом и базирующаяся на Гавайях, была известна хорошей отделкой и отточенным дизайном. Их доскам не хватало уникальности. Они были слишком мужские и примитивные по цвету, по мнению Наталии. В последнее десятилетие число молодых девушек, увлекающихся сёрфингом, увеличилось в разы, и она намеревалась расширить целевую аудиторию «Хейз Боардс», включив в производство линейку досок с дизайном, притягательным для этого сегмента. Наталия нашла эту возможность в Мари Васкес, признанном в мире дизайнере досок для сёрфинга. Как художники, мы с Мари вращались в одних кругах, и я представил ее Наталии в прошлом ноябре во время torneo.
Наталия сделала еще один долгий глоток пива.
– Папа согласился заказать Мари три дизайна. – Она подняла вверх три пальца. – Мы сделаем цифровую печать на пленке из стеклопластика, наклеим ее на ограниченное количество лонгбордов и посмотрим, как они буду продаваться.
Я прижался спиной к противоположной опоре и повернулся к Наталии лицом. Температура упала, и я наконец почувствовал себя комфортно в льняной рубашке, в которой ходил целый день. Джинсы – это другая история, мне не терпелось надеть шорты.
– Что просит Мари?
– Ее имя на доске. Этого я ждала и не возражаю. А папа сочтет это предательством. Доски должны говорить сами за себя, имя дизайнера на них или имена профессиональных сёрферов, которые ими пользуются, – это лишнее. Вот почему у нас нет собственной команды спортсменов, хотя у многих наших конкурентов такие команды есть.
