Когда приехал Москву покорять, даже мечтать о таком не мог. Перебивался еле-еле. По электричкам ходил, книжки да обложки для паспортов продавал. Зато драйв был! Какой драйв!
Жужлев вспомнил, как вместе с Яшкой продавали картины на улице, народ подходил, смотрел и шел себе дальше. Яшка тогда и говорит, а давай как Шагал с Леже, я буду играть на губной гармошке, а ты жалостливые песни петь. У обоих был неплохой слух. Талантами вообще бог не обидел. Недаром их с Яшкой считали самыми талантливыми на потоке.
Эх, если бы можно было все повернуть! Не влезать в ипотеку, не брать тот первый заказ, послать Петрушку на хрен сразу и бесповоротно. Понимал же, что заглатывает крючок. Яшка молодец, отскочил, а я польстился.
Жужлев кинул взгляд в зеркало заднего вида. Показалось? На МКАД за ним хвостом шел «Опель». Этот или другой? На всякий случай запомнил номер и вжал педаль газа. Оторвался вроде. Теперь его от «Опеля» отделял пяток машин.
После седьмой подделки начал вести тетрадь. Сразу придумал шифр, в детстве увлекался этими глупостями. Даже во вкус вошел. Заказов стало много. Сначала Петрушка подбрасывал — этому в основном были нужны работы начала XX века. Легкотня! В театре учета никакого, оригинал взял, копию вернул — никто ничего не замечал. Потом и сам оброс знакомствами. Гагара помогала, конечно. Сама несколько работ у него взяла и клиентов постоянно подгоняла. Но процент драла! Вот тоже любительница легкого бабла, просто родственная душа. Почувствовал себя самым умным, изворотливым, всесильным, любовницу даже завел, типа, так положено по статусу. Козел, блин! Но даже это еще терпимо — не мокруха же. И вот дождался — как нас этот пацан подставил с Профессором! Надо, надо было сразу драпать, когда он принес эту чертову книгу. Так нет же, сидел, идиот… Теперь вот пятки горят.
Жужлев увидел, как «Опель» сворачивает на проселок между подступившими прямо к трассе домами. Выдохнул. Расправил плечи, поерзал вспотевшей спиной по кожаному сиденью. «Следующую машину возьму с алькантарой, говорят, от замши жопа не так потеет. — Он покивал, соглашаясь с собственной мыслью. — Хотя… пусть это будет самая главная твоя проблема, Гена!»
* * *
В ста километрах от стремительно улетающей назад развилки, в офисе системы спутниковой безопасности «Альтаир-авто» замигал и проснулся экран компьютера. На синем поле с логотипом фирмы высветился баннер «Код 200, профиль О 888 ОХ 197, протокол — emergency engineblock, для сброса режима дистанционной остановки транспортного средства нажмите любую клавишу в течение 20… 19… 18…»
«Все-таки школьные друзья — это здорово! Сидел бы ты, полковник в отставке, гвардии Матвеич всея Руси, с внуками на даче… А так — прям офисный планктон!» — Сергей Матвеич отодвинул подальше от себя клавиатуру, выключил чайник, залил в кружку кипяток. Достал чайный пакетик, опустил в еще пузырящуюся воду. Чай пить на пульте, конечно, не разрешали, но небольшие отступления от правил Матвеич себе позволял.
Когда его выперли на военную пенсию, друг детства, Володька, здорово поднявшийся на автомобильных системах безопасности, предложил ему эту работу. Если на экране появлялось слово Error, Матвеич должен был позвонить по телефону лохматым мальчишкам из техподдержки. И ждать команды от Володьки. «А чего, они сами не видят этот Error?», — спросил как-то Матвеич. «Им, старик, то, что ты видишь, знать не надо. Айтишники — это перекати-поле, сегодня здесь, а завтра неизвестно где. Не верю я им, — пояснил Володька. — Тебе верю, как себе!» Матвеич млел и гордился собой. А что там друг делает на самом деле, какие заказы выполняет, с кем контачит и вообще как работает эта мудрёная спутниковая система для дорогих иномарок — Матвеичу и не важно. Друзья ж детства! А вот и чаёк заварился! Ладно, незнакомый «О 888 ОХ 197», делай, что велит тебе умная техника! 9…8…7… Матвеич подмигнул в сторону большой стеклянной перегородки, за которой его школьный дружочек Володька что-то беззвучно говорил в телефон.
* * *
— Приемная Петряева, слушаю вас… Нет, он на внешней встрече… Да, соединяю…
Валерий Николаевич в сотый раз обматерил сам себя. Все-таки надо отдавать все телефоны охране, а кому приспичит позвонить — перетопчутся! В сигарной комнате ресторана «Белгород» — самом модном месте этого лета — не пристало отвечать по мобильным. Вот и сидишь, как идиот, слушаешь болтовню вице-премьера про какие-то замороченные черноморские вина, а в заднем кармане брюк, да что там, прям в заднице, как у пидора последнего, жужжит и дрыгается чертов айфон! Ну кого там несет?
— Николай Дмитрии, прости любезно! Это, поди, из аппапрата Председателя домогаются. Должен ответить!
— Дела, Валерий Николаич, прежде всего! Отвечай, дорогой! Я-то, грешным делом, подумал, геморрой депутатский тебя замучил. Все ерзаешь. А мы пожуем пока, что тут нам Исакыч наш Рахмилович наготовил.
«Уел, ну уел! Прямо при всех… ладно, терпи, Петряев».
— Да, давай, соединяй. — Он сел вполоборота, прикрыл трубку рукой. — Володя, привет, без деталей, я на встрече. И что спутник? Ну, молодцы!.. Все-все, не надо мне подробностей, я тебя услышал, — повторил Петряев. — Главное, я же говорю — спасибо, ценю! Я и не сомневался. Подтверждение сам получу. Так что ты говоришь, Николай Дмитрии, — он снова повернулся к собеседникам, — сможешь подогнать ящичек этого вина? У меня тут повод скоро, семейное торжество, так сказать. Я тебе приглашеньице через приемную подошлю, лады?
— Обязательно присылай. Будет окошко перед Госсоветом, я тут же у тебя. Отдыхать тоже надо когда-нибудь. Ты-то, я смотрю, просто горишь на работе. Спутниками занялся? Тоже правильно.
— Да куда же без этого теперь? Спутники, Джи-Пи-Эсы всякие, искусственный интеллект, дистанционные методы. Дело перспективное. Давай, Николай Дмитрии, выпьем твоего винца за научно-технический прогресс на службе, так сказать, родине!
— Родина нас не забудет, это точно! Бывай здоров, Валерий Николаевич!
* * *
Впереди был прямой участок дороги. Жужлев поддал газу, пошел на обгон грузовика. Он не сразу понял, что произошло. Сначала закусило руль, а потом стало тихо. Страшно тихо. Руль со свернутыми колесами стал чугунным. Машину несло в сторону. Он ударил по педали тормоза, она не сдвинулась с места, а тело пронзило от ступни до макушки острой болью. Бесполезная ручка коробки скоростей, кнопка ручного тормоза, шайба бортового компьютера, усилители руля и тормозов, все стрелки и экраны умерли в одну секунду вместе с мотором. Тишину разорвал долгий пронзительный сигнал. Навстречу огромной черной массой на него неслась решетка фуры-дальнобойщика. Буквы Scania были последним, что увидел Жужлев.
Глава 23
Она стоит на подиуме в холодном мерцании софитов. В зале раздаются свист и крики.
— Вон отсюда, тебе здесь не место!
Луч выхватывает одно за другим смеющиеся обезумевшие лица — Арег, Бубнов, Рыльчин. Свет попадает на Катю, она отвернулась от нее, ей стыдно. Инга пытается сделать шаг, но тело не слушается, от нее осталась только оболочка, она — тряпичная кукла. Ею руководит невидимая жесткая рука. Палец поднимется вверх, и рука Инги послушно тянется туда же. Опускается. Следом другая.
