Тебя еще не хватало в этой математике!
Инга махнула рукой — сгинь! — и отвернулась. Мокрый автобус поравнялся с такси и закрыл весь обзор. «С нашего дивана вы бы не пересели в этот автобус, — прочитала Инга очередную рекламу, которая буквально влезла к ней в салон. — Наш телефон 9–66–777–888–9».
— Вот оно! — вскрикнула Инга.
— Что, простите? — удивился водитель и, не дождавшись ответа, сделал радио погромче. В тесное пространство машины ворвался капризный голосок:
«Дай мне любовь! Я в этом клубе вновь.
Нам будет жарко всем. Ты подойди сюда…»
В другое время Инга бы взорвалась от этих звуков, но сейчас она ничего не слышала. Она смотрела на сочетания чисел:
03–97–284–58
16–39–265–38
85–66–283–57
Таких было несколько столбцов. И Инга, наконец, поняла, за что зацепился ее глаз. 85, 03, 26, 63, 16, опять 03 и 85, 19 и снова 85 — в начале каждого числа. Если приставить 9, то получатся коды московских сотовых операторов! А если разбить эти числа по-другому, как это любят в рекламе красивых номеров, то действительно не сразу и поймешь!
— Первый класс, вторая четверть! — Инга опять не заметила, что говорит вслух. — Ну что, Кирюша, два — один. Сделайте потише, пожалуйста, — она уже звонила Архарову.
«Абонент сейчас не может ответить. Перезвоните позже».
Ну хорошо. Телефоны он пробьет. А что, если…
Инга опять начала всматриваться в столбцы. Она вырвала листок из блокнота, выбрала наугад комбинацию чисел и написала ее в обычном телефонном порядке.
Этот номер — откуда я могу его знать? Рискну.
Она очень медленно, словно боясь спугнуть дичь, нажимала на кружочки с цифрами.
8–903–280–65–04. Вызов. И чуть не выронила телефон — на экране высветился абонент.
Софья Павловна
— Нет! — Инга судорожно скинула набор, отбросив телефон на сиденье, как будто это была ядовитая змея. — Нет, нет, нет!
Водитель молча покосился на нервную пассажирку.
— Приехали. — Кажется, он был рад, что поездка закончилась.
* * *
От кофе уже саднило горло, глаза слезились — то ли от напряжения, то ли от сигарет.
— Мам! Ты совсем? — На кухню вошла сонная Катя. — Четыре утра. Фу! — она замахала руками, разгоняя дым. — Окно хоть открой, дышать нечем. Накурила!
— Ничёсе, неужели уже четыре? — сказала Инга, не поднимая головы. — А ты чего шатаешься?
Ответом ей был шум спускаемой воды в туалете. Катька, жмурясь, зашла на кухню.
— Там Баб-Люся суп сварила. И котлет накрутила. Не могу, говорит, видеть, как вы тут голодаете. Скучает по нам.
— Да? — машинально спросила Инга, не вдумываясь в слова дочери.
— Ты даже в холодильник не заглянула, как пришла? Мама, что с тобой? — Катька подошла вплотную. — Ну заметь уже меня!
— Ни хрена не понимаю! — Инга зло раздавила очередной окурок в чайном блюдце и наконец подняла глаза на дочь, встала со стула и обняла ее. Катька фыркнула, пошлепала к себе.
Инга засела за тетрадку сразу, как только пришла домой. Потеряла счет времени, забыла поужинать, не слышала, как пришла Катя.
Всего в тетрадке было четыре столбца. Азарт от удачи с телефонными номерами постепенно проходил. Разгадать всю тетрадку Жужлева надо было обязательно и быстро. А вот это не получалось. Дальше того, что 02–05–14 — это может быть 2 мая 2014 года, она не продвинулась.
Кириллу пока не звонила. Просто не знала, что сказать про Софью Павловну. И надо ли вообще что-то говорить? Софья Павловна сейчас не пойми где, наврала ей с три короба.
— Все, алее! — она встала, размяла суставы, покрутила шеей. Подумала немного, снова села за компьютер.
Inga
Подключен(а)
Indiwind, не спишь?
Indiwind
Подключен(а)
на связи
Inga
Ты вообще спишь когда-нибудь?
Indiwind
не относится к делу
готов принять запрос
Inga
высылаю шифрованные записи, посмотри, что можно сделать?
Глава 19
За четыре с половиной года до описываемых событий
Утром Майкл поехал в Еврейский центр Лейпцига, на встречу, имевшую совершенно неожиданный результат.
Главный архивариус центра Эрика Готлиб — сухощавая, подвижная старушка в очках — встретила его невероятно радушно:
— Очень мало потомков лейпцигских евреев приезжают сюда, — щебетала она на беглом английском. — Я сама вернулась из Сакраменто больше двадцати лет назад, как только пала стена. Непростое решение. Я ведь была совсем крошкой, когда мы бежали из Германии, считала Америку своей родиной, к тому же рассказы родителей…
Она опустила голову, цепочка очков, звякнув, полилась на ее острые ключицы.
— Но мне хотелось посмотреть на город, где я родилась. Увидеть все своими глазами.
— Ив результате вы остались? Почему? — спросил Майкл с удивлением.
— На тот момент в Лейпциге было всего около сотни евреев! Представьте себе! До Гитлера их было больше пятнадцати тысяч! А кто будет ухаживать за могилами, оставленными на еврейских кладбищах? Кто будет хранить память об огромной общине, которая так много сделала для города? Вот поэтому я и переехала. К тому же здесь просто ощущаешь такой глубокий культурный слой! Вы знаете, что Лейпциг находился на пересечении двух главных торговых дорог средне — вековья — Вия Реджиа и Вия Империи. Тут была первая крупная ярмарка европейского значения. А вспомните историю книгопечатания! А сколько музыкальных имен связано с этим городом: Бах, Мендельсон, Шуман!
Она осеклась, увидев, что Майкл не так горячо разделяет ее восторг.
— В общем, я стала заниматься историей общины. Потом приехало много эмигрантов из России, по еврейской программе и программе репатриации. Я работала над образовательными проектами по интеграции и изучению еврейского вопроса. Мы были очень рады новым членам, но хотелось, чтобы вернулись и те, чьи предки жили здесь до войны.
Она вздохнула, потом улыбнулась и похлопала Майкла по плечу:
— Как же я рада, что вы приехали! Ваш помощник сказал мне, что вас интересует некоторая информация из нашего архива, но, к сожалению, не уточнил, по какому вопросу. Поэтому я не смогла заранее подготовиться, простите!
