В аукционный зал вошли двое мужчин. Дверь вырвалась у одного из них из рук, как живое существо, и оглушительно хлопнула. Отто оглянулся: мужчины занимали места, на их волосах блестели крупные капли воды. Он посмотрел в окна: узкие и маленькие, они находились под потолком зала. Стекла были залиты водой: за окном бушевала гроза. По залу понеслось слово — ураган.
Чи вяло поднимал ставки на Мэпплторпа, пару раз их перебила Катрин. Когда стоимость перевалила за 700 000, в схватку вступил Ксавье. Цена бежала вверх, тут все выходило гораздо интереснее, чем с Шишкиным. Отто знал, что Директович является горячим поклонником Патти Смит — он даже устраивал ее квартирник в Москве, на который та приезжала со старшим сыном.
— Продано! — Ведущий был чрезмерно рад результату этих торгов. — Один миллион триста тысяч! Господин с номером 95!
Ксавье опустил глаза, набивал на планшете текст — наверняка сообщал своему хозяину, что задание с блеском выполнено. Даже по тому, как ему на лоб спадала челка, было заметно, что он очень доволен.
В зале стало еще темнее.
Помощники вынесли ее. Повесили на аукционную стену. Распорядитель сделал паузу и сам взглянул на картину. Залюбовался.
— Лот номер три. Альфонс Муха, «Бессонница», 1910 год. Стартовая цена — 500 000, шаг тот же — десять тысяч.
Начали. Отто боялся дышать. Он понимал, что сейчас нужно. Держать себя в руках. Спокойствие и рассудительность. Пусть Чи с Катрин пободаются. Посталкиваются лбами. Он вступит в игру после восьмисот тысяч. Но интерес к картине проявили не только они. Ставки поднимали около семи человек, в том числе один из тех мужчин, которые пришли позже. Отто не знал их. На семистах шестидесяти тысячах он не выдержал и тоже поднял свою табличку.
Распорядитель «Шелди’с» стоял за своей кафедрой, выкидывая руку то в одну сторону, то в другую, мгновенно считывая знаки от своих помощников, но Отто казалось, что тот танцует ритуальный шаманский танец, крутится как дервиш, вводит в транс:
— 132!
— 95!
— 88!
— 17!
— 105!
— 132!
— 88!
Цифры плыли перед его глазами. Цена перевалила за миллион. Клара застыла рядом как памятник, но неподвижность выдавала сильное волнение. Таблички взлетали в воздух, будто бесшумно играл напряженный струнный оркестр. На полутора миллионах аукционист отметил, что цена выросла втрое по сравнению с первоначальной. Отто понял, что Катрин заинтересована в «Бессоннице» гораздо больше, чем он рассчитывал. Знать, что эта картина — лишь часть целого, она, конечно, не могла — Отто позаботился о том, чтобы архивы были уничтожены, а выдержку из дневника Мухи с описанием триптиха хранил у себя в сейфе. Но, вероятно, ее интерес был обоснован чем-то другим. И очень крепко финансово обоснован. Отто выделил себе под «Бессонницу» высшую планку в три миллиона, запас еще был, но он уже начинал дергаться. Мысленно он поблагодарил Клару за то, что она заранее позаботилась о сердечных таблетках.
Он заставил себя успокоиться и отметил, что после полутора миллионов количество желающих сократилось. Полностью затихла электронная стойка. Задние ряды. Сдался Чи. Ксавье, получивший свою победу с Мэпплторпом, отстраненно наблюдал. После миллиона шестисот они с Катрин остались вдвоем. Но Отто уже знал, что это последние большие волны перед победой. Это чувство всегда приходило к нему на аукционах заранее: начинало покалывать пальцы, по голове ползли мурашки. Так, наверное, чувствует себя олимпийский бегун, когда понимает, что он один на один с красной линией, осталось только ее перелететь. Еще чуть-чуть пометались ставки:
— 132!
— 88!
— 132!
— 88!
— 132!
Распорядитель начал считать. Сердце ударяло большим молотом. Черные призрачные дети радостно, как на хозяина, смотрели на него из-за спины Сары Бернар.
— Продано! — долгожданный сладкий стук молотка, — один миллион семьсот десять тысяч! Господин с номером 132!
За окнами громыхнуло угрожающе близко.
Клара спокойно перегнулась через Отто и почти нежно глянула на Катрин.
Неожиданно в зале полностью погас свет, остались зиять только прямоугольные окна ноутбуков. Без искусственного освещения зал мгновенно стал похож на подвал. Темнота непогоды за узкими окнами стала выпуклой и зловещей. Несколько человек ахнули, и их голоса сложились в громкий театральный выдох. Как ночные мыши, зашуршали в темноте помощники аукциониста. Отто почивал на своем счастье. Третья часть триптиха. Да пусть хоть весь Лондон снесет ураганом, ему и дела нет.
Аккуратно перебирая руками спинки стульев в полумраке и шепча извинения направо и налево, к нему пробирался распорядитель.
— Господин Майер, — сказал он совсем другим, тихим голосом, — я приношу свои глубочайшие извинения, но отключение электроэнергии сбило все наши программы, и сведения о вашей покупке не прошли у нас в реестре. Последние торги аукциона теперь будут признаны недействительными, так как они были не закончены.
В этот момент включили свет. Распорядитель прошел к кафедре:
— Господа, нам дали аварийное питание. К сожалению, потребуется много времени на восстановление программ. Я вынужден объявить аукцион прерванным. Он будет продолжен через два дня — девятнадцатого апреля в 15.00. Всех вас оповестят дополнительно. Еще раз приносим наши извинения.
* * *
Каким-то образом прошли, протянулись эти два дня. Ураган вырвал из земли деревья, перевернул автобусные остановки, сорвал с домов куски крыш, которые лезвием срезали цветы с клумб в Гайд-парке. Хаос природы, казалось, поселился и в душе Отто. Он не находил себе места.
У Полли, внучатой племянницы Клары, которая жила в Лондоне, была свадьба — они не могли не пойти. Ветер еще не утихомирился, в новостях говорили о десятках погибших, на столах, расставленных на зеленом газоне поместья, метались скатерти, прибитые тяжелыми вазами с цветами, гости в легких нарядах кутались в пледы, прятались в оранжерее.
Отто сидел на веранде, смотрел на плещущееся на ветру платье невесты и не мог унять тревогу. Один раз он был близок к тому, чтобы закурить — вспомнить привычку, к которой не возвращался вот уже пятнадцать лет.
Это было неслыханно — отменить результаты аукциона. Он не желал сдаваться. Он дошел до владельца «Шелди’с». Но ничего не смог добиться — формально не было нарушено ни одно правило, у них оказался четкий кодекс действий на случай стихийного бедствия. Единственное, что они ему пообещали, — начать торги с «его» лота, а Катрин, по слухам, не будет — улетела на открытие какого-то фестиваля то ли в Бразилию, то ли на Кубу. Что ж, значит, будет второй раунд. «Бессонница» все равно будет его. Может быть, в отсутствие Катрин даже по лучшей цене. В каждом минусе есть плюс.
Два дня спустя он снова был в том же зале — на этот раз пришел около часу дня и ходил кругами, как прикормленная собака, пока его не пустили внутрь.
