— А в последнее время, — Инга потерла лоб, — у него никого не было, не знаете?
— Как же! Знаю! — К Александре Николаевне вернулось лукавство.
— Молодой?
— Кто, Инночка?
— Ну, — Инга замялась, — с кем Александр Витальевич встречался.
— Да! И хорош!
— Вы его видели? — У Инги загорелись глаза.
— Они приходили ко мне месяца два назад. Притащили огромный букет роз. Необыкновенных! Я их, знаешь, подрезала, почистила стебли, так они у меня почти три недели стояли. Я их еще на ночь…
— Александра Николаевна, — умоляюще заныла Инга. — А что молодой человек? Кто он? Как зовут? Где они познакомились?
Мог убить из-за книги? Альфонс? Наркотики?
— Дорогая моя, ты как полиция нравов! Давай-ка лучше пить чай. Я-то откуда знаю, кто он? Они пришли ненадолго, вручили цветы. Такие розы, ты бы видела! Я даже имени не спросила, зачем мне? — Она отхлебнула чаю. — Ох, горячий! Достань молока, пожалуйста. В молочнике. Да, спасибо. — Она капнула несколько капель молока, сделала глоток. — Вот, совсем другое дело. Там в цветах была открытка. Посмотри в верхнем ящике секретера.
— Вот эта? — Инга уже держала в руках стильную открытку с аппликацией.
— Раскрой. Видишь? Стихи. Это его. Мальчик, кажется, поэт. — Она подумала. — Или актер? — Александра Николаевна замолчала. По ее щеке, прокладывая дорожку, текла слеза. — Какое это сейчас имеет значение?
Инга прочитала, с трудом разобрав почерк:
Настанет день — я буду в нем прощен.
И вместо сада у меня случится море.
Ну а пока ни слова о покое:
Цвети мой сад, мой ад,
Еще,
Еще,
Глава 9
После затянувшегося похолодания, когда уже стало казаться, что тепло не придет никогда, выглянуло солнце и напомнило всем, что вот-вот начнется лето и наступит размягчающая, полная блаженства жара.
Игорь Агеев молчал довольно долго и вот вчера коротко ответил на ее письмо: «Здравствуйте, Инга. Буду рад видеть вас у себя завтра в 14:00». И адрес. Она приехала на встречу раньше времени и теперь сидела на лавочке, подставив лицо теплым лучам в старом московском дворике между кирпичными пятиэтажками. С детской площадки вперемешку — взрослые окрики и детские взвизги — неслись голоса, иногда сливаясь в общий гул. Перед самым домом были разбиты цветники, в одном из них копалась пожилая женщина в платочке и фартуке. К дереву была прислонена ее палочка. На ветке чирикала какая-то птица, а с балкона долетал нежный перезвон ветряных колокольчиков, превращавших обычный городской дворик в буддистский ашрам. Инга закрыла глаза.
И снизойдет на меня благодать, прана и стопанна, и никудашеньки я не пойду, а буду сидеть здесь и дышать весной — вечно. Стану чаще бывать с Катькой, найду простую работу, буду необременительно встречаться с просветленными мужчинами, заведу лотос в горшочке. К черту — трупы, подозрения, убийц… Буду чистить карму, переводить бабушек с тросточкой через дорогу…
«Помните трость доктора Мортимера у Шеролка Холмса в „Собаке Баскервилей“?» — всплыл в голове у Инги голос ее преподавателя по анализу текста — странный такой был персонаж: долговязый и рассеянный — с улицы Бассейной. Но именно благодаря ему она подобрала ключ к своему цветовому шифру.
«Какие выводы сделал доктор Ватсон при беглом взгляде на нее? Всего лишь, что хозяин трости — пожилой сельский врач. И даже в этом немного ошибся. А сколько ценной информации смог извлечь Шерлок Холмс, изучив все детали! И подробности биографии, и характер! Каждая фраза в нашей речи подобна этой забытой трости. Если не довольствоваться только поверхностным смыслом, как Ватсон, а внимательно исследовать все особенности речи — мы сможем многое понять о нашем собеседнике: его истинные цели, его отношение к нам, его скрытые эмоции и намерения.
Какие тут могут быть улики? Их множество! Порядок слов в предложении: инверсия, постпозиция, использование эмоциональных выражений, сленга или брани. Очень важна интонация. И, наконец, ошибки: оговорки, повторы. Все это неспроста. Вглядитесь в речь, пощупайте ее! И вы сможете считывать не только верхний слой — ее семантику, но и видеть скрытое — прагматику. Например, жена говорит мужу: „Тут невыносимо душно!“ Что значат эти слова? На уровне семантики всего лишь: „Мне тяжело дышать“. Но на уровне прагматики: „Открой, наконец, окно, старый дурак! Ты совсем обо мне не заботишься!“»
Тогда Инга чуть не подпрыгнула на стуле. Она-то прекрасно видела речь, только не могла разобраться в цветных всполохах. Интуитивно она считывала эмоции, но чувствовала, что может пойти дальше. Инга анализировала синтаксис и стилистику реплик, сопоставляла результаты со своими «цветовыми» впечатлениями, рисовала диаграммы, графики. Она заметила, что видит повторения, запутанные конструкции, которые, по словам преподавателя, часто свидетельствуют о лжи, в темно-красном спектре. Именно этот цвет заставлял ее сомневаться в истинности сказанного. Она стала сравнивать свои ощущения с языковыми особенностями. Хотя строгих закономерностей не было, и какие-то впечатления и речевые характеристики можно было трактовать по-разному, Инга убеждалась, что большинство ее выводов оказываются верными. Она уже думала с головой уйти в науку, но не выдержала монотонного сидения за книгами.
Разработанный метод очень пригодился ей в журналистских расследованиях. А вот в личной жизни только мешал: она без труда видела фальшь, зависть, корысть в словах поклонников и подруг. Порой даже приходилось «отключать цветовизор», чтобы не разочароваться разом во всех. Только речь Сергея, бывшего мужа, была кристально чиста от ржавого налета — этим он ее и зацепил.
В «QQ» цветовой слух притупился от обилия буро-дерьмового оттенка, иногда она и запах ощущала весьма явственно. Но заставила себя в этом жить, и дар притупился. Как притупляется нюх сомелье от бормотухи.
Ах, черт! Как бы пригодилась эта способность теперь! Мда… переезд на Гоа пока придется отложить.
Инга открыла глаза. С нетерпением потерла ладони. Ветряной колокольчик как будто подгонял:
«Еще, еще, еще…»
Телефон зазвонил, будто подпевая.
Эдик! Совсем про него забыла!
— Что-то ты опять пропала, — сказал он вместо приветствия.
— Да. Пропала, растворилась в Сети.
— Что-то серьезное? Нужна помощь? — Инга знала, что он немедленно бросится к ней, стоит только попросить.
— Эдик, а ведь нужна!
— Слушаю тебя внимательно.
— Я тебе сейчас прочитаю стихи, а ты скажи, что думаешь об авторе, идет? Ты же со своими соседями и их уважаемыми гостями из Кащенко давно тусуешься, стал профессиональным психологом. — Она услышала, как он улыбается.
