— Слушай, будь человеком. — Инга подошла к другому охраннику, этот смотрел за тем, чтоб не своротили ограждение. — Дай телефон позвонить, у меня зарядка кончилась. Прошу тебя.
От неожиданности он не смог отказать.
— Спасибо, друг!
Набрала номер. На экране высветилось: Лариса Францевна, party-шеф.
Францевна, блядь.
— Что не так? — какой у нее все-таки противный голос.
— Все не так! — Инга насладилась замешательством бывшей коллеги. — Что за бардак тут происходит, Лариса Францевна?
— Ах, Инга, солнце мое! Ты пришла! Всегда восхищалась твоим мужеством!
«Куда же ты приперлась, сука? Нахальства тебе не занимать», — перевела про себя Инга.
— А что такое, Лариса? Считаю своим долгом посетить мероприятие, которое придумала, организовала и полностью подготовила. — Инга говорила спокойно, даже чуть лениво.
Главное — не сорваться, не сорваться, не сорваться, не доставлю ей удовольствия.
— Инга, камооон! Ты ничего не перепутала? — Лариса захохотала. — Дай-ка проверю третий список. — Это было еще одно оскорбление. По третьему списку проходили младшие сотрудники, репортеры региональных газет и просто случайные гости. — Нет, что-то не нахожу. Как твоя фамилия? А, Бадоева, Бойченко, Буратов, Бутуев. Что-то нет тебя! Подожди на улице, я постараюсь решить недоразумение.
В бессильной злобе Инга готова была выкрикнуть оскорбление, но тут внезапная мысль пришла ей в голову.
— Ларочка, постой. Ты сказала, Буратов?
— А что такое?
— Константин Буратов, режиссер фильма «Обманутая любовь»?
— Да, он.
— И он у тебя в третьем списке? Собрались посадить его на приставные стулья? Ну я тебя поздравляю! Кто у вас отвечает за пригласительные? Можешь поцеловать его в…
Инга почувствовала, что Лариса напряглась. Она оставила желчный тон и нетерпеливо спросила:
— Какое ты к этому имеешь отношение? Теперь.
Инга засмеялась и тут же перешла на жесткий стиль недовольного начальника.
— Так тебе и надо, дорогая. Я вижу, никто вас больше не снабжает информацией из первых рук. Питаетесь сплетнями сайтов — однодневок.
— Список гостей и столы давно утверждены, — начала оправдываться Лариса, видимо, забыв, что Инга теперь ей никто.
— А у тебя ума не хватает ловить свежую инфу?
— Да что такое с этим Буратовым?
— Невежество, дремучее невежество всегда было твоей сильной стороной, Ларочка. Тебе Интернет давно заменил связи и знакомства, не говоря уже про вкус и элементарное любопытство к тому, что происходит в мире кино. Константин Буратов — первый претендент на «Нику» за лучшую режиссуру. Ты его еще попроси на раздаче постоять. Это самый многообещающий гость в твоем борделе. Будь я на твоем месте… — тут Инга сделала вид, что передумала давать совет. — До свиданья, дорогая, — и дала отбой, понимая, что паника в голове Ларисы обеспечена.
Несмотря на свою отставку, Инга не утратила репутацию обладательницы свежих новостей. Лариса ей точно поверила. А то, что бедный Костя Буратов с недавних пор стал посмешищем в узком кругу отечественного кинопроизводства, Лариса узнает опытным путем.
Она вернула телефон охраннику и еще раз посмотрела на беснующуюся толпу.
Перед глазами возникла сцена из фильма «Кэрри», про который она уже лет сто как думать забыла: Кэрри стоит на сцене в вечернем платье, а на нее льются потоки алой крови.
Красная, дурно пахнущая ярость захлестывала Ингу — она оправдывала Кэрри, которая вскоре после позора сожгла всех к чертям собачьим.
Надо выбираться отсюда. Куда забиться, у кого согреться? Кто может меня забрать отсюда прямо сейчас? Господи, как же холодно! Костик.
Костик был водителем. Не безотказным, знающим себе цену, настоящим вольным бомбилой на автомобиле представительского класса, из которого он не вылезал двадцать часов в сутки. Инга пользовалась его услугами, когда ехала на важные интервью, и щедро ему платила. Они сотрудничали лет пять. Права у Инги были, но садиться за руль она не любила, зная, какие фокусы иногда выкидывает ее зрение. Машину в конце концов продала.
Гудки. Сброс. Сообщение: я не могу сейчас говорить.
Сережа? Ни за что! У бывших мужей рыдают конченые луз ерши. Штейн? Нам с ним еще работать, пусть думает, что я непробиваемая. Эдик! Старый школьный товарищ, безнадежно влюбленный с первого класса. То, что надо. Выслушает, поймет и ничего лишнего не скажет. Когда же мы встречались в последний раз?
Она набрала номер и от нетерпения, от какого-то бешено клокотавшего в ней напряжения закричала в трубку:
— Эдька! Конечно, я, кто же еще? Нет, не пьяная. Как я рада тебя слышать! Да, хочу, чтобы ты за мной приехал. Прямо сейчас, ты же недалеко от «Красного Октября»? Пятнадцать минут — прекрасно!
Инга мысленно досчитала до десяти.
Жизнь продолжается. Говенная, конечно, жизнь, зато моя!
* * *
Она забралась с ногами на продавленный диван, туфли на тонком каблуке пьяно валялись на коврике. Коврик — весь в пятнах неопределенного цвета и происхождения, похоже, местный старожил. Инга натянула повыше грубые вязаные носки, от души глотнула вина, поплотнее завернулась в необъятную шаль, которую Эдик заботливо накинул ей на плечи — ей хотелось спрятать под ней свой модный наряд, такой неуместный на этой эзотерической вечеринке, он это понял сразу.
Они сидели в старой московской квартире, чудом сохранившей щербатый дубовый паркет и витые, с бронзовыми шпингалетами оконные переплеты, уходившие под высоченные потолки с лепниной. Этот столетний дом на Остоженке увернулся от безжалостного налета московских девелоперов. В нем по-прежнему уютно пахло пересушенным деревом и бумажными обоями. Гости входили и выходили, тяжело хлопая огромными дверями на парадную и черную лестницы, скрывались ненадолго на кухне, где набивали холодильник салатами и прочей снедью, а в пузатой эмалированной мойке стояли под струей воды водочные бутылки.
В огромной гостиной, образовавшейся в ходе бесчисленных переделок еще до эпохи повального евроремонта, кто-то устроился на подоконнике, кто-то закусывал у длинного дощатого стола, кто-то тихо наигрывал советские шлягеры на старом концертном рояле. В другом конце комнаты с Машей, хозяйкой дома, негромко переговаривался о чем-то Эдик.
По дороге он начал было рассказывать Инге про своих друзей-соседей, дом которых назвал неформальным клубом врачей, неврологов и психиатров:
— Чудесные ребята! Я первое время немного боялся их компании, но потом привык…
— Вот это как раз то, что мне сейчас и надо! — перебила его Инга. — Я только что из клуба их клиентов! Требуется срочная реабилитация! — Она дала волю эмоциям, особенно досталось, конечно, Ларисе Францевне, party-шефу — давно Инга так не материлась. Эдик оставшуюся дорогу только кивал и улыбался.
