После ужина Луис засобирался, он вспомнил про друзей, которые ждали его на пляже, и попросил меня проводить его до калитки.
– Передавай привет родителям и скажи, что в воскресенье вечером мы их зовем на барбекю, – сообщил папа, провожая нас до двери.
– Обязательно.
– И сестру возьмите с собой, пусть Аврора с ней познакомится.
– Само собой, – Луис крепко пожал папе руку, и мы вышли на улицу.
Я натянула на голову капюшон, спрятала пальцы в рукавах – именно поэтому я так любила носить папины кофты, в них было тепло и уютно. Луис молчал, пока мы шли до забора, выглядел он задумчивым.
– Спасибо, что проводил меня, – я первая нарушила ночную тишину.
– Брось, любой бы поступил точно также, – отмахнулся он.
– Не правда, Франц же так не поступил, хотя меня ударило диском по его вине.
– Сердишься на него?
– Да нет.
– А стоило бы. Мало того, что ударил, еще и приставал.
–Что? – я засмеялась, почувствовав, как внезапно тело покрылось мурашками, – когда это?
Луис шутливо нахмурился.
– Не притворяйся.
– Луис, ты смешной. Я тебе уже говорила об этом?
– За вечер шесть раз.
– Потому что смешной.
– Семь, – улыбнулся парень, – Аврора?
– Даа, – ответила я, потерев замерзшие ладони друг о друга, – как тут холодно ночью.
– Море же рядом. Ну, так… – он сделал небольшую паузу, почесав затылок, – я хотел тебя пригласить на танцы.
– На танцы? Как это? – я развеселилась, вино, выпитое за ужином, кажется, только добралось до пункта назначения.
– У нас каждые выходные танцы на пляже. Наверное, ты сейчас думаешь, что это тупо…и что наш городок застрял в восьмидесятых.
– Вовсе нет, наоборот, я хочу пойти.
– Серьезно? – даже в темноте я увидела, как глаза парня засияли.
– Во сколько?
– В восемь зайду за тобой, ладно?
– Ладно.
– Нууу… пока, – Луис наткнулся лбом на забор, – уф…черт.
– Осторожнее!
– Все хорошо, – он поднял руку, – я пошел. Пока.
– Иди, а то Арро тебя заждался, – я улыбнулась и закрыла за ним калитку. До меня, вместе с воем ветра, доносился веселый свист Луиса и громкий лай его собаки.
Глава 3
Весь следующий день я решила провести с родителями, и только вечером мой семейный распорядок дня должен был быть разбавлен танцами. С утра мы с матерью ходили на рынок, я познакомилась с местными жителями, отведала наивкуснейших фруктов, по настоятельной просьбе моей спутницы – прикупила себе легкое красное платьице, которое обещала надеть на танцы. Как только я вышла в нем изпримерочной, мама заохала и принялась громко восторгаться моей красотой, на ее восхищенные возгласы сбежалась толпа продавцов, для которых пришлось немного попозировать. В итоге, я, конечно же, купила платье и, взяв маму за руку, увела ее подальше от ликующей толпы. Мы с ней скрылись на время в маленьком кафе в центре города, заказали по апельсиновому соку, и мама принялась расспрашивать меня о жизни в городе.
– Как твоя работа? Рассказывай. С того момента, как ты приехала к нам, ни разу не заговорила о городе… И ведешь себя странно, молчаливая такая стала. Что-то случилось, моя девочка?
– Мам… ну какая я девочка? Посмотри на меня, – я печально улыбнулась, – видишь, перед тобой сидит взрослая женщина…к тому же неудачница.
– Что за вздор? С каких пор моя дочь – неудачница?
– С таких…
– Ох, Аврора, Аврора … – вздохнула мама, – что с книгой? Дописала?
– Я пишу. Только у меня…как бы сказать это…кризис жанра, понимаешь?
– Понимаю. Что происходит? – женщина уже более твердо посмотрела на меня, я замешкалась под тяжестью ее взгляда.
– Просто мне кажется, что все не так, как должно быть.
– В каком смысле?
– Не знаю. Точнее, знаю… – я спрятала лицо в ладонях, – кажется, будто я ошиблась… ошиблась в выборе работы, места жительства, самое страшное – в выборе мужчины.
– Мне говорила Рене по телефону, что вы поругались…но я не думала, что все так серьезно. Вы ведь часто ругайтесь, но всегда миритесь.
– Мы не поругались. Мы расстались… – я снова почувствовала, как грудь тяжело вздымается, создалось ощущение, словно меня обхватили за горло чьи-то крепкие и беспощадные пальцы и начали душить… медленно, но жестоко. Я провела рукой по лбу в надежде снять напряжение, которое овладело всем телом.
– Аврора, ты убежала от него сюда?
– Нет… я убежала от одиночества. Я боюсь… боюсь, что осталась совсем одна… – мой голос задрожал и я больше не в силах была сдерживать эмоции.
– Не плачь, милая, – мама взяла меня за руку, – послушай. Мы с отцом очень плохо поступили с тобой. Оставили совсем одну, в большом городе… Думали, ты сама хочешь наладить свою жизнь. Видишь, как мы ошиблись… Но ничего, все хорошо будет. Оставайся здесь, с нами. Не возвращайся. Тут ведь хорошо, правда? Будешь рядом, пиши свои книги, вдохновляйся природой, новыми людьми. Оставь ты эту работу, тем более что она тебе не интересна. И оставайся, мы очень этого хотим.
– А он? – я подняла на мать заплаканные глаза, – а с ним как быть?
– Если ты нужна ему… он приедет за тобой. И все у вас будет по-другому.
– Приедет ли?
– Приедет… только если очень любит. А он любит.
Я кружилась в новом платье перед большим зеркалом в гостиной. Комната купалась в блекло-розовом свете, в зеркале отражались окна, за которыми виднелся удивительный закат. Будь я поэтом, я бы посвятила целое стихотворение этому явлению. Мне хотелось поскорее выйти из дома и слиться с этим вечерним светом, с природой и всем окружающим миром. Душа болела, и в этом я могла найти для нее утешение…
В окно постучались. Я увидела сначала светлые взъерошенные волосы, потом и лицо моего нового приятеля. Луис без труда запрыгнул через окно в комнату и замер на несколько секунд. Его взгляд остановился на мне.
– Ты… у тебя платье… – вдруг сказал он.
Я звонко засмеялась, и, кажется, он искренне не понимал, чем вызван мой смех.
– Да, у меня платье, – наконец выговорила я, с трудом подавив очередную смешинку, – ты угадал, это не что иное, как платье.
– Я не это хотел сказать… – засмущался парень, слегка покраснев, – я другое хотел сказать.
– И что же?
– Эээ…
– Ну и?
– Я хотел сказать, что мы опаздываем…
– Понятно. – Снова засмеялась я.
