Если только он тоже не засланный казачок.
Мысль обожгла, заставив замереть на месте. Бред сумасшедшего или мне лучше действительно бежать прочь без оглядки, как того и желал покойный Рекс?
На машину надежды нет. Без ключей броневик для меня ценности не представляет, а пешком я далеко не уковыляю.
Так, из гаража нужно срочно уходить. В подвал спускаться нет смысла, там я окажусь в ловушке без возможности выбраться, так что путь один – на улицу. Говорят, свежий воздух полезен для здоровья, а пылью дышать вредно.
Стараясь припомнить расположение окон, я выбрался наружу, укрываясь силуэтом припаркованного рядышком броневика. В голове вовсю гудели пасхальные колокола, грудь саднило, ныла отбитая спина. В общем, у противника нет против меня ни единого шанса.
Где-то в районе второго этажа снова захлопало и загрохотало, подсказав, откуда ожидать угрозу. От сердца немного отлегло. Ну не мог ещё и Сыч оказаться предателем, вдобавок к остальным.
Мне и этих подсадных уток девать некуда.
Уже куда уверенней я заковылял против часовой стрелки, держась внешней стены коттеджа. Там вроде бы располагалась застеклённая летняя веранда, от которой совсем недалеко стояла широкая деревянная беседка.
Не с парадного же входа заходить.
Однако, внутрь попасть я не успел – занавеска на одном из верхних окон колыхнулась уж очень подозрительно, вынудив меня залечь прямо за дровяной поленницей, сложенной неподалёку. Манёвр оказался верным, так как в следующее мгновение по мне открыли частый огонь. Колотая древесина – не то, что рекомендовано для защиты от тяжёлых пуль, поэтому нужно было срочно менять позицию. Я жахнул в ответ поверх чурок, заставив Шумахера прекратить обстрел, и на полусогнутых рванул к беседке.
За ней в наличии как раз имелась широкая, но неглубокая яма, вырытая хозяевами для каких-то смутно понятных целей. Может, декоративный прудик хотели устроить, кто знает. Главное – там можно было укрыться, а вынутый грунт по её периметру не позволял противнику поймать меня на прицел.
Успел укрыться за самодельным валом в последний момент – пули снова засвистели в опасной близости, но почти сразу обстрел прекратился.
– Змей, чего ты там прячешься? – весело спросил азиат сверху.
Судя по беспечному голосу, выдающему его позицию, удара в спину он больше не ожидал. Бедолага Сыч…
Хотя вот эта неуместная бравада может быть и от звенящих нервов – на охоте насмотрелся на такое, хотя там опасность, в основном, эфемерная. Однако, адреналин у многих чуть ли не по штанине стекал, а болтливость зашкаливала.
– Всё, игры окончились! Выходи, дорогой, а не то я тебе туда гранату закину! – злорадно пообещал Шумахер.
– А твои хозяева не обидятся, что ты меня грохнешь?
– У меня есть то, по сравнению с чем ты не представляешь особой ценности!
– Пастырь… – Тихо выругался я сквозь зубы.
– Верно мыслишь, – всё же услышал меня он. – Тебя могу прихватить лишь в качестве бонуса. А если нет – особо расстраиваться не буду.
– Тогда я лучше тут посижу.
– Ну смотри, сам захотел.
Хлопок запала, сработавшего ещё в воздухе, я различил так отчётливо, будто граната уже скакала у меня перед носом. Значит, как только она коснётся земли, двести-триста осколков мне обеспечено. А выскочу сейчас, и Шумахер меня однозначно подстрелит, он только этого и ждёт.
Осталось одно – закрыть глаза и уйти в зазеркалье. Сил на то, чтобы выбраться из ямы и укрыться в доме у меня точно не хватит. Да и что я там буду делать с голым задом? Дробовик прихватил с собой буквально на остатках морально-волевых, но без него вообще можно задирать вверх лапы.
Взрыв гранаты и в реальности выглядит не особо впечатляюще – не то, что в киношных боевиках, а в стеклянном исполнении – так вообще я толком ничего не разобрал. Просто на дно ямы упал ребристый шарик и тут же пропал, разлетевшись на мельчайшие осколки.
Я со стоном вывалился обратно, побелевшими пальцами сжимая драгоценный дробовик. Щека тут же прислонилась к чему-то очень горячему, но менять положение тела не было сил. Сейчас хлебнуть бы живца…
– Эй, ты там живой?
Отвечать я не стал, приводя дыхание в порядок. Если он не дурак, то швырнёт мне ещё один подарок, и тогда можно смело тушить свет. Одна надежда, что гранат он утаил от нас не целый ящик.
Однако секунды текли одна за другой, но ничего не происходило. Лично я мог так лежать вплоть до бесконечности, но Шумахер явно куда-то торопился. Иначе он не стал бы пороть горячку и начинать разборки в заброшенном доме, где полно укрытий.
Так как ухом я невольно прижимался к земле, то без труда уловил толчок от его приземления на обе стопы. Получается, он спрыгнул вниз со второго этажа, не желая упускать меня из виду. Странный до нельзя поступок, ведь высота окон была немаленькая, но мне эта его глупость была только на руку.
Сжав зубы чуть ли не до хруста эмали, я резко поднялся на колени и вскинул дробовик. Перед глазами весело запрыгали солнечные зайчики, в голове зашумел Ниагарский водопад, но тёмную фигуру на фоне светлой каменной кладки, опоясывающей первый этаж, различил без труда. Спусковая скоба поддалась с таким трудом, будто палец преодолевал сопротивление предохранителя, но за моей спиной сейчас стояло больше пятнадцати лет тренировок и практической стрельбы во всевозможных условиях. За эти годы всякое бывало. Что угодно могло вмешаться – плохая погода, низкая видимость, усталость… Да и что уж там, пол-литра чачи, закусанной щепоточкой черемши, тоже здорово сбивали прицел. Но это было поначалу, когда только-только разменял вторую тысячу выстрелов.
А сейчас я просто не мог позволить себе промахнуться.
Два выстрела слились в один, и я обессилено завалился обратно, на противоположный край исходящей паром ямы. Что ж, вот и пригодились мои навыки напоследок…
Но радоваться было явно рано.
– Слушай, а неплохо, – одобрительно поцокал языком Шумахер, показавшись на другом краю. – Винтовку правда жалко, только привык к ней…
Я не поверил своим глазам – на нём не было ни царапинки, не считая кровоподтёков на руках. Ну, допустим, одна из пуль попала в оружие, и имела шанс изменить траекторию, но вторая должна была гарантированно прилететь ему в корпус! И там уже никакой бронежилет бы не спас, хотя азиат до сих пор щеголял в майке, оставшейся у него после побега от сектантов.
– Как ты…
Шумахер сделал скупое движение ладонью, и дробовик буквально вырвало из моих подрагивающих рук. Описав короткую дугу, ружьё будто само нырнуло в руки тайного агента внешников.
– Тебе это больше не понадобится, дружище.
– Да подавись, – с трудом процедил я.
– Знаешь, Полоз, – с неподдельным сожалением произнёс моё старое имя азиат. – Ты мне правда нравишься. Ещё тогда, на Ферме, когда тупорылый Крайтон с перепугу чуть не отправил тебя под нож, ты держался молодцом. Не вмешайся я и мои наниматели, ты бы там и остался. Но уже по частям.
