– А чем я лучше? И от меня потребовал.
– Сколько?
Оказалось вполне сопоставимо, просто у нее зарплата вообще была больше, как у примы Мариинского.
– Значит, скоро перестанем быть крепостными.
Гастроли в Америке закончились, они с Мордкиным вернулись в Европу, когда репетиции нового Дягилевского сезона уже начались.
Анна даже себе не признавалась, что очень надеется встретить у Дягилева Виктора. За время долгого путешествия через океан придумала себе романтическую историю, что Дандре, настрадавшись за это время вдоволь, начитавшись о ее успехе в Америке, истосковавшись, непременно примчится, чтобы просить прощения, встав на одно колено перед ней в присутствии всей труппы.
Конечно, она простит и даже не потребует жениться. Теперь в этом не будет необходимости.
Анне шел тридцатый год, она уже была взрослой женщиной, внешне суховатая, иногда даже неприветливая, в душе она осталась романтичной девочкой, когда-то восхитившейся принцем в «Спящей красавице». Иначе и быть не могло, иначе не станцуешь «Лебедя» так выразительно.
Возвращаясь в Европу, на пароходе познакомились с представителем лондонского «Палас-театра», который видел отзывы об их гастролях и немедленно ухватился за возможность предложить и свой контракт. Павлова и Мордкин уже согласились на осенние гастроли в Америке, а в июне начинались спектакли у Дягилева, потому Анна пока не дала согласия. В душе еще теплилась надежда на восстановление отношений с Дандре.
Михаил возразил:
– Аннушка, до начала сезона в Париже мы сможем еще целый месяц протанцевать в Лондоне.
– А репетиции?
– Тебе нужны репетиции «Жизели». Или ты все же будешь танцевать «Жар-птицу»?
– Нет, не нужны и не буду. Но все равно надо сначала съездить к Дягилеву.
Мордкин только вздохнул.
К нему из Москвы приехала жена, а Анна одинока, Михаил, зная о ее бывшем романе с бароном Дандре, понимал, что за интерес у Анны к приятелю Дандре Сержу Дягилеву, и немного злился за это на партнершу.
Вообще они были интересной парой и смотрелись рядом прекрасно. Атлетически сложенный красавец Мордкин легко поднимал свою воздушную партнершу в высоких поддержках. На сцене между этими партнерами к восторгу зрителей буквально искры сыпались.
В «Коппелии» у Мордкина не было возможности показать себя, зато он прекрасно оттенял Анну, что не могло ей не нравиться. Она не понимала Дягилева и Фокина, которые предпочитали женственного Нижинского мужественному Мордкину. Прыжки Вацлава, конечно, впечатляли, но ведь не одними прыжками берет танцовщик.
Никакого Дандре в Париже у Дягилева, конечно, не было. Зато уже была Тамара Карсавина, рассказавшая о недовольстве Теляковского отъездом Анны.
– Бросить театр посреди сезона! Пусть только попробует не выплатить неустойку – взыщу в пятикратном размере.
Это было серьезной угрозой. Павлова посоветовалась с юристом и поняла, что нужно срочно искать недостающую сумму.
Но отсутствие Дандре было не последней каплей, переполнившей чашу сомнений. Виктора не было, зато должна приехать Кшесинская, чтобы танцевать с Павловой «в очередь».
– Вот это да! Теперь Матильда Феликсовна желает танцевать мои балеты после меня? – восхитилась Павлова.
Карсавина была не согласна:
– Какие это твои? «Жизель» она и до тебя танцевала, а «Жар-птицу», если ты не станешь, буду танцевать я.
У них было все готово, даже замена в случае ее отказа.
Анна почувствовала себя отвратительно настолько, что хотелось бежать, закрыв глаза и заткнув уши. Театр был готов ее отпустить, только чтоб выплатила неустойку, Дягилев и Фокин подготовили замены, а Дандре и вовсе не вспоминал? Тогда что ее держит?
– Ничего! – заверила она сама себя и телеграфировала в «Палас-театр» о согласии на выступления. – Нужно торопиться, пока не уехал Мордкин.
Дягилев, узнав, где Павлова собирается выступать, схватился за голову:
– Ты хоть видела этот «театр»?
Честно говоря, Анна не представляла, но признаваться в такой оплошности не хотелось. Мало того, она умудрилась согласиться на совершенно кабальный по условиям контракт с ежедневными выступлениями в течение нескольких месяцев до самых гастролей в Америке.
– Там не то цирк, не то кафешантан. Ты будешь выступать в очередь с дрессированными собачками и лошадьми.
Конечно, Павлову ужаснуло неприятное сообщение, но тут же взяла злость: лучше посоветовал бы приятелю приехать за ней!
– Это же унижение самого балета, Анна! Не будешь же ты выступать в этой забегаловке вместо наших спектаклей?
Павлова вдруг выпалила в ответ:
– Буду! С дрессированными собачками за 1200 фунтов в неделю буду!
Хотела добавить: чтобы заплатить неустойку и контракт расторгнуть, но не стала, боясь, что сорвется и наговорит лишнего.
Кшесинская, которой действительно отдали «Жизель» в сезоне и спектакли Павловой в Мариинском (а был-то один «Царь Кандавл», остальные Анна и без того играла в очередь с Матильдой Феликсовной), успокоила:
– Павлова со своими капризами и нервами долго не выдержит, тем более столько спектаклей и так долго. Это она только в начале карьеры работала, как лошадь на пашне, теперь зазналась, и успех в Америке небось голову вскружил. Через пару месяцев вернется и будет танцевать вашу «Жар-птицу».
Тамара Карсавина возмутилась:
– Я не отдам! Не захотела сразу, теперь пусть вон Жизель танцует.
Матильда только фыркнула, что означало, что Жизель не отдаст уже она.
Но обе балерины и Дягилев ошиблись, Анна не вернулась. Причин на то оказалось несколько.
Унижение? Едва ли Дягилев перенес его больше, чем сама Павлова.
Унижение было с Анной всегда: когда не могла сказать, кто ее отец, и довольствовалась нелепым объяснением матери о солдате, умершем сразу после рождения дочери, когда в училище называли «Шваброй» и ругали за слабость, словно она виновата в своей хрупкости, когда делала усилие, глотая мерзкий рыбий жир, чтобы были крепкими кости, когда штопала дыры на балетных туфельках и на платьях… Но главным унижением оказался отказ Дандре жениться.
О своем детстве можно рассказать сказки, хрупкость объяснима, даже на штопаное трико почти не обращали внимания, но нежелание любимого человека связать с ней судьбу на всю жизнь…
Что ей оставалось? Только выкупать свою свободу и заработать как можно больше денег, чтобы приобрести жилье и организовать собственную труппу со своим кордебалетом и репетиционной базой.
– Мне нужна часть оплаты вперед. – Видя, как морщится администратор, пояснила: – Заплатить неустойку в своем театре.
