А что не раскрывала свои мысли ни всесильной Матильде, ни даже маме, так в этом и был ум юной танцовщицы. Не всякий ум проявляется в речах, иной правит словно изнутри.
С теми же, кто пытался навязать свое покровительство самостоятельно и напрямую, Павлова вела себя иначе. Хитрость ли это была или проявлялся все тот же внутренний разум, но она не отказывала, разыгрывая наивное неведение и непонимание. Ее недостаточно ценят в театре? Вообще-то глупость, куда же больше – роль следовала за ролью, но Анна не возражала, вздыхая:
– Это только пока. Я еще не набрала силу, мне трудно танцевать ведущие партии. Все впереди.
На предложение съездить поучиться за границу следовал подобный ответ:
– Позже наверное, а пока…
Она была такой чистой, незамутненной, что ни у кого не поворачивался язык оболгать, оклеветать, объявив своей любовницей. Павлова словно в стороне от любых подобных передряг. Неудачники даже не теряли лица, разводя руками:
– Ребенок еще. Ничего, вот подрастет…
И вдруг Дандре…
Аня была словно в чаду весь день, даже танцевала рассеянно, а потом и вовсе почему-то расплакалась. Это списали на усталость и предложили отдохнуть пару дней. Но она пришла в театр на следующее утро и на вечерний спектакль, хотя в нем не танцевала:
– Хочу посмотреть на Матильду Феликсовну.
Генерал Безобразов к числу поклонников великой Матильды никак не принадлежал, но делал вид, что поклоняется – хотелось оставаться балетоманом, потому ссориться с примой было рискованно.
Увидев Павлову в театре, поспешил подойти еще до начала спектакля.
– Позвольте выразить восхищение вашим последним выступлением.
Анна удивилась:
– Почему последним? Я не намерена бросать балет.
Генерал усмехнулся: а девочка не так проста, как старается выглядеть. К тому же она кого-то почти откровенно высматривала. Кого, неужели уже есть заноза в сердце? Тогда они с Виктором опоздали.
Но Безобразов не привык сдаваться.
– Не желаете ли пройти в мою ложу? Там немало ваших поклонников. И должен прийти еще один горячий ценитель вашего таланта, барон Дандре. Виктор опоздает к началу, но во втором акте непременно будет.
Генерал не стал говорить, что уже отправил слугу с запиской для Дандре, чтобы тот немедленно приехал в театр:
«А.П. рядом со мной…»
Едва ли Виктор сидел в такой вечер дома, он либо в клубе, либо в другом театре, так что приедет быстро.
Ане совсем не хотелось знакомиться еще с кем-то из поклонников, даже каким-то бароном, но она позволила увести себя в большую ложу, которую снимал на весь сезон Безобразов вкупе с несколькими другими балетоманами. Из ложи зал видно лучше, Аня надеялась хоть краем глаза увидеть того красавца, по которому сердце ныло со вчерашнего дня.
На счастье Павловой в тот вечер большого числа балетоманов в ложе Безобразова не оказалось, сам генерал ни с разговорами, ни с расспросами не приставал, позволил Анне наслаждаться музыкой и танцами. Того, ради которого пришла на спектакль, Аня не увидела, а вот Кшесинская ее заметила и даже нашла возможность помахать ручкой.
К началу второго акта Павлова уже успокоилась, тем более, ни с кем знакомиться не пришлось.
Она даже не услышала, как без скрипа отворилась дверь ложи, просто почувствовала, что запахло отменными мужскими духами, и услышала бархатный голос:
– Николай Михайлович, что…
Генерал приложил палец к губам:
– Тсс!
Обернувшись все же на голос, Аня почувствовала, как закружилась голова.
– Анна Матвеевна, позвольте вам представить барона Виктора Дандре…
На ее счастье закончилась вариация, в которой блистала Кшесинская, и зал разразился аплодисментами. Это позволило, быстро кивнув, повернуться к сцене. В висках стучала кровь, а сердце билось так, что, казалось, люстра должна бы качаться – барон Виктор Дандре оказался тем, из-за кого она не спала ночь и явилась в театр на чужой спектакль!
Дандре смотрел с интересом. Вблизи Павлова оказалась еще интересней. Не красавица, есть куда симпатичней, худышка без малейшего намека на женственные формы той же Кшесинской, но грация!.. Даже когда она просто откидывалась на спинку кресла или жестикулировала, чуть помахивая программкой, у Виктора перехватывало дыхание. А уж поворот маленькой головки на лебединой шее!..
За спиной Ани Безобразов показал Дандре на нее глазами, тот медленно и уверенно кивнул. Осады не было, как осаждать крепость, которая не собирается сопротивляться, напротив, встречает победителя с восторгом? Но и мгновенной сдачи тоже не было.
К концу второго акта в ложу с запиской к госпоже Павловой проскользнул служащий. Кшесинская просила Аню в антракте заглянуть к ней в гримерную. Не идти нельзя, да Аня и сама была рада уйти, чтобы немного прийти в себя. Одно присутствие в ложе барона сбивало не только дыхание, но и мысли, Аня просто боялась разрыдаться от избытка чувств или совершить какую-нибудь глупость.
О чем говорили генерал и барон в ее отсутствие, Аня, конечно, не знала, а вот разговор с Кшесинской состоялся своеобразный.
– Аннушка, рада тебя видеть на своем спектакле. По окончании поедем ко мне, князя Бориса нет в театре, но он обещал быть после того у меня. Всякий день спрашивает о тебе…
Вот уж кого Павлова хотела видеть меньше всего, так это князя Бориса Владимировича. Князь хорош, он красив, умен и отменно вежлив, продолжайся его ухаживания дальше, Аня бы сдалась, но только не теперь! Разметав мысленным взором всех поклонников – нынешних и будущих, она вздохнула:
– Не могу, Матильда Феликсовна. Со вчерашнего дня себя дурно чувствую, приехала, только чтобы ваше выступление посмотреть.
– А что такое? – приподняла бровь прима, поворачиваясь к зеркалу.
– Голова болит.
Кшесинская даже глаза на нее не скосила, продолжив пудрить носик:
– От барона Дандре?
Павлова ужаснулась: неужели так заметно?!
Она не помнила, о чем еще говорила с Кшесинской, как ушла оттуда, как отправила служащего в ложу Безобразова, чтобы забрал бинокль и веер и извинился за ее отъезд… Аня бежала, как Золушка с бала около полуночи, боясь, что сказка вдруг закончится и все вокруг увидят ее чувства. Если заметила Кшесинская, то что же сам барон?!
Но сбежать не успела, уже у выхода ее догнал тот, от кого удирала.
– Анна Матвеевна, что случилось?! Вы дурно себя чувствуете?
Павлова полыхнула пламенем смущения.
– Нет. Да… Извините, мне срочно нужно домой.
– У вас есть экипаж?
Какой экипаж у артистки кордебалета?!
– Нет, это не важно, извозчика найму.
