Альба все спрашивала и спрашивала о походе, но Андрей ни слова не сказал о змеях. Только о том, что Волька была в шлепанцах и геройски преодолевала восхождение. А потом разговор пошел о местных. О том, что их главная тема – заработать на приезжих. И как они отличают богатых от нищебродов.
– Ты спишь? Мы тебе не мешаем? – тихонько спросил Андрей.
– Сплю немножко. Не мешаете, – сонно ответила Волька.
– Они здесь очень на деньгах зациклены, – продолжила разговор Альба.
– У них тут градация – нищеброды и богатеи. Все. Другого не дано.
– Да я сколько раз слышала: наш поселок называют «Богатые». А ничего, что у меня бабушка и дедушка всю жизнь в хижине прожили?
– Значит, тогда были нищеброды, – засмеялся Андрей.
– Ага, – подтвердила Альба. – А сейчас богатые. Тупо как все.
– Я вообще не понимаю, что такое нищеброд. Нищий – это у которого реально нет ничего. Вообще. Он ходит, побирается, потому что ничего нет и взять негде. А нищеброд – это что-то другое. Вот не пойму, что.
– Сама не знаю, правда. Я как-то об этом не думала.
– Егору недавно его девушка сказала, что он нищеброд.
– Да ты что?
– Вот мы с ним и задумались. Вроде как человек диплом получил, в аспирантуру пойдет, милостыню не просит и все такое, а все равно нищеброд. Как это?
– А… Ну это понятно. Это он ее в рестики не водит. Или там не возит куда-нибудь на отдых. И подарки не дарит. Что-то типа того.
– А вам прям надо, чтоб вас возили, кормили?
– Нам – это кому? – уточнила Альба.
– Вам – это девчонкам.
– А зачем обобщать? Все девчонки разные. И все парни разные. Мне, например, ничего ни от кого не нужно. Мне лишь бы меня любили. И я чтоб любила. Но я думаю, что если девчонке что-то нужно от парня – ну, чтоб он доказывал, что не нищеброд и все такое, то ни фига она его не любит. Так, хочет от него отгрызть, что получится, и в норку себе утащить.
– Я тоже Егору так сказал. Если любишь человека, все ему и так отдашь, что у тебя есть.
– Но Егор – и нищеброд! – засмеялась Альба. – Это девушка с особыми запросами. Ну ее вообще-то…
– Пусть сам решает, что уж. Он ее звал с нами на море, она отказалась. Говорит, мне в Рашке не отдыхается.
– Ой, счастье какое, что не поехала! – обрадовалась Альба. – Мы бы тут ее не поняли…
Волька решилась открыть глаза. Она подняла голову. Андрей смотрел прямо на нее.
– Проснулась? Разбудили все-таки? Не выспалась? – спросил он.
– Выспалась, – улыбнулась она.
Он по-прежнему держал ее ступню в своих ладонях.
– А ты выспался?
– Ага! Как рухнул, так и уснул.
– Вот и я так же, – соврала Волька.
Она много врала сегодня. Такой уж день выдался.
Альба легко встала:
– Пойду поплаваю, а то вся в песке.
– Мы уж сегодня наплавались, у меня скоро плавники вырастут, – отказался Андрей.
– Вы сегодня приходите, – пригласила Альба, – наши шашлыки затеяли. Ждут вас, как всегда. Придете?
– Я скажу Галке, придем, я думаю.
– Она точно пойдет, они там у нас с моей мамой уже все к шашлыкам готовят.
– Придем, придем, – махнул Альбе рукой Андрей.
Она махнула рукой в ответ и побежала к морю. И снова Волька любовалась ее вольным бегом, ее свободой.
Андрей вытянулся рядом.
– Дико соскучился, – произнес он в пространство.
– И я, – призналась Волька.
– Я дурак. Надо было тоже идти спать на пляж. Столько времени потеряли.
– Ага, – подтвердила Волька, возвращаясь в свое полное и безусловное счастье.
И снова удивилась себе: как, оказывается, быстро может меняться ее настроение – черное превращалось в белое за секунду. Неужели вся жизнь состоит из таких перемен? И как к этому приспособиться?
Они разошлись по домам, снова не договариваясь о встрече: незачем было договариваться. Теперь Волька была так спокойна и счастлива, что, через три ступеньки взлетев на второй этаж, плюхнулась на свою кровать и блаженно заснула через мгновение.
Проснулась она от звонка матери – значит, вечер.
– У меня все в порядке. Мы идем к соседям на шашлыки, – отрапортовала Волька. – Телефон с собой не возьму.
– Почему не возьмешь? Мало ли что? – жалобно вздохнула мать.
– У меня нет карманов в сарафане. И что мне – в руках его держать? Это соседний дом. И там хозяин – боевой генерал. Если что – вызовет подкрепление. Будут спасать женщин и стариков.
– Ладно, ладно, – слабым голосом отозвалась мама. – До завтра, до утра. Приятного аппетита.
– И вам, мам, всего приятного.
Волька быстро встала под душ, оделась. Она была уверена, что все уже собрались. Вот она войдет, а все на нее оглянутся. И тогда… Она поняла, что напоминает себе мать, с ее вечными страхами. Да, достаточно спросить себя, если боишься: что будет? Ну вот посмотрят на тебя, и дальше что? И перестанут смотреть. Только и всего.
На самом деле не все и собрались. Гости на этот раз устроились не вокруг стола в беседке, а у мангала. Для них были расставлены кресла и низкие столики. Андрея еще не было. Галка с Альбой что-то нарезали на летней кухне. Галка, заметив Вольку, помахала ей рукой:
– Выспалась? Я недавно к тебе заглядывала, ты спала как сурок.
– Теперь да, – ответила Волька. – Вам помочь?
– А уже все готово. Шашлыки вот-вот будут. Садись там.
Волька села неподалеку от генерала, который что-то рассказывал своим взрослым гостям. Ей тоже хотелось послушать. И тут же кто-то положил ей руку на плечо, и она услышала:
– Привет, Волчок!
В самое ухо!
Андрей!
А он поставил свой стул совсем рядом с ней и взял ее за руку. Вольке хотелось, чтобы никто этого не видел. Но держаться за руки с Андреем ей хотелось еще больше.
– Вся жизнь может измениться за сотую долю секунды, – услышала она голос генерала.
Странный день сегодня! Он произнес вслух ее мысли. Волька прислушалась.
Георгий Федорович сидел в кресле-качалке, накрытый тенью вошедших сумерек. Генерала было почти не видно, но его негромкий, спокойный и в то же время стальной голос звучал будто в середине головы. Генерал вспоминал события, которые, очевидно, должны были служить доказательством его мысли.
– Я тогда присутствовал на учениях двести первой мотострелковой дивизии, которая базируется в Таджикистане. Именно эта дивизия остановила дикую исламизацию этой среднеазиатской страны. Да, жестко, да – грубой силой. Зато даже теперь Таджикистан, имеющий протяженную границу с полыхающим Афганистаном, остается местом мира и спокойствия.
