Когда Анвен проснулась, комната освещалась лишь тусклым светом огня из очага, но она тут же поняла, что не одна. Ее окружал аромат кожи и сандалового дерева, она чувствовала на себе взгляд обсидиановых глаз – Тиг держал ее за руку.
– Я заснула? – спросила Анвен.
– Я перенес тебя сюда и уложил в свою постель. Отошел лишь на минутку – приказать, чтобы нам принесли вина, а когда вернулся, ты уже спала, и я решил не беспокоить тебя.
Анвен села на постели.
– Но я спала несколько часов. Я хотела…
– Ты проспала целый день, – перебил Тиг. – Началась ночь вторых суток после гибели… – Встав со стоящего у кровати стула, Тиг налил вина и отломил кусок хлеба.
Анвен приняла и то и другое, но прежде, чем есть, спросила:
– Ффайон?
– Ее больше нет.
Анвен понимала, что это неизбежно, но все же на что-то надеялась. Сердце ее болезненно кольнуло. Тут в сознании быстро замелькали ужасающие события минувшего дня, и она вернула хлеб и вино Тигу.
– Мне нужно. – Кивком она указала в сторону уборной.
– Разумеется. – Тиг отступил на шаг.
Когда Анвен вернулась, Тиг сидел на корточках у очага. Пляшущие языки пламени то освещали его, то погружали в тень. Он казался очень угрюмым… и одиноким.
– Ты простишь меня? – Тиг поворошил поленья, чтобы они разгорелись сильнее. – Тогда, в часовне, я причинил тебе боль. Я не думал…
– Ты не причинял мне боли. – Анвен не хотелось видеть, как этот гордый мужчина извиняется. Ведь она сама виновата в случившемся… – Ни разу.
Стараясь не думать о произошедшем, Анвен снова взяла хлеб и вино, села на кровать.
– Мне пришлось рассказать людям, – произнес Тиг хриплым голосом. – Возникло слишком много неудобных вопросов. Да и у тебя, наверно, они тоже есть.
Множество, но задавать их сейчас Анвен совершенно не хотелось. Не она начала этот кошмар, но в том, как он окончился, есть и ее вина. Ей следовало дождаться помощи Греты.
– Тиг, мне так жаль. То, как Ффайон окончила свои дни, – моя вина. Ты простишь меня?
Тиг обдумал ее слова.
– Ты не должна просить прощения. Я полагаю, что потерял Ффайон задолго до твоего появления в замке. Если уж ты испытываешь чувство вины, подумай, каково сейчас мне.
Анвен поняла, что только усугубила ситуацию.
– Я не рассказал тебе о том дне, когда умерла моя мать. То, во что я верил всю свою жизнь, после признания Ффайон приобрело совсем другое значение. – Тиг встал и снова поворошил огонь железным прутом, будто пронзал невидимых врагов. – Я до сих пор не понимаю части того, что она наговорила. Вчера вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Все, что происходило со времени смерти моей матери, определило мою сущность и то, как я поступил с тобой. Тебе известна большая часть этой истории, но есть еще кое-что, что мне хотелось бы тебе объяснить.
Анвен снова испытала желание извиниться, но что-то в словах Тига остановило ее.
– Мне было всего пять лет, когда отец уехал. Чего никто не знает, так это того, что я подслушал ссору матери и Ффайон. Как и моя беременная мать, я поверил, что отец бросил нас ради другой женщины.
Тиг поднес руки ближе к огню, но, поглощенный воспоминаниями о том далеком дне, казалось, не чувствовал жара.
– Мать так распереживалась, что у нее начались преждевременные роды. Она упала передо мной на колени, истекая кровью, моля о помощи. Как это ни странно, в Большом зале никого не было, людей я обнаружил только на кухне.
Тиг вспомнил, как отчаянно колотилось у него сердце, когда он бежал по каменным ступеням.
– На кухне был свежеиспеченный хлеб со сладким вареньем из диких ягод. Еще несколько минут назад я пробовал это угощение, но вдруг оно показалось мне неуместным… неправильным. Как все может оставаться прежним? И я начал расшвыривать все, что попадалось под руку: горячий хлеб, котлы и горшки с огня. В чувство меня привела Грета. Помню, как смотрел на ее покрытый пятнами фартук, а она стояла передо мной, будто ожидая, что я наконец пойму, что натворил. Она привела помощь. Когда я вернулся к матери, юбки ее были насквозь пропитаны кровью. Я взял ее за руку, но она так страдала, что не осознавала моего присутствия.
Тиг умолк, опустил руки и уставился на огонь.
– Тут появилась Ффайон со стражниками, они унесли мать в ее покои, – продолжил Тиг. – Я шел следом, снова пытаясь взять ее за руку, но так и не смог. Мать нуждалась во мне, но Ффайон захлопнула дверь у меня перед носом. Тогда я сел под дверью и стал рассматривать свои обожженные ладони. Я слушал ее стоны, которые потом превратились в крик. Крик, который внезапно прекратился. Умер вместе с матерью.
Подойдя к столику, Тиг налил себе вина и выпил залпом.
– Долгое время я оставался один и не желал ничего иного, кроме этого скопления камней, этой крепости, которая не способна предать. Поэтому, когда пришло время, я отослал своего брата прочь. Не желая видеть напоминания о прошлом, я приказал заменить те плиты в Большом зале, в которые впиталась кровь матери.
Анвен переполняли эмоции, но она заставила себя сидеть неподвижно и слушать.
– Я не считал себя способным верить кому-либо, пока не встретил в лесу тебя. Тогда все и случилось. Не сразу, постепенно. Я не хотел удерживать тебя силой, но не желал терять тебя… Всякое мгновение, проведенное рядом с тобой, обучало меня доверию.
Анвен усмехнулась:
– Ты не верил мне даже тогда, когда я лежала в твоей постели с перевязанной головой.
Тиг сжал кубок обеими руками, не решаясь взглянуть на Анвен.
– Было в тебе что-то… в чем я нуждался. И ты дала мне это, невзирая на мое прошлое, невзирая на мой скверный нрав. Я говорю о твоей преданности. Алиеноре. Мелуну. Уэльсу. Упрямая и решительная, ты карабкалась на дерево, рискуя собственной жизнью из-за привязанности к старику сокольничему. – Тиг сосредоточенно всматривался в свой кубок. – А потом… ты вернулась за мной.
– Во время пожара? Иначе ты бы погиб. Не спаси я тебя, где бы сейчас жила?
Конечно, Анвен дразнила его, но в ее голосе прозвучало и нечто большее – осознание важности собственного поступка. В душе Тига снова затеплился огонек надежды.
– Тебе не следовало этого делать. Я на это даже не надеялся…
Сердце Анвен сжалось от боли.
– Я ни за что не бросила бы тебя там, – призналась она. – Только не после того, как в лесу прыгнула прямо к тебе в руки.
– То было очень давно.
– Целую жизнь назад. Но даже тогда я тебе доверяла. – Она должна сказать ему, должна, не теряя больше ни секунды, произнести эти важные слова. – Это доверие пугало меня, ведь оно пришло очень быстро. Зная, кто ты такой, я сопротивлялась. Всю свою жизнь я винила тебя в том, что случилось с Брайнмором, потому и не понимала собственных чувств. Я не знала о жертвах, на которые тебе пришлось пойти. Когда ты поведал мне о своем прошлом, я поверила тебе, поверила, что ты не предатель. – На глаза Анвен навернулись слезы, но она поспешно смахнула их. – Все это богатство, власть, даже каменные стены не имеют значения, когда я в твоих объятиях. Я была права, что так быстро поверила тебе, и заблуждалась, запрещая себе это. Ффайон показала мне, что бывает при отсутствии доверия…
