По-театральному обставлялись не только поединки гладиаторов, но и действия вспомогательного персонала. «Трупы уносились людьми, которые были наряжены в костюмы Меркурия, подземного бога. Другие прислужники, с масками Харона на лице, удостоверялись при помощи железа, была ли смерть действительна или притворна. В мертвецкой приканчивали тех, кто обнаруживал ещё какие-нибудь признаки жизни».
[300] В уточнение и добавление этого сообщения, отметим, что палачи, добивавшие смертельно раненных гладиаторов, носили маску этрусского демона смерти Хару и орудовали не чем иным, как молотом.
[301] «Мы кузнецы, и дух наш молод…».
Театральные побоища сопровождались массовой гибелью не только их участников, но временами и тех, кто таращился на них. Так, при императоре Тиберии в 27 г. н. э. в городе Фидена (или Фидены, город близ Рима на левом берегу Тибра) из-за ошибок архитекторов и строителей амфитеатра во время одного из представлений «набитое несметной толпой огромное здание, перекосившись, стало рушиться внутрь или валиться наружу, увлекая вместе с собой или погребая под обломками несчётное множество людей, как увлечённых зрелищем, так и стоявших вокруг амфитеатра», в результате чего было изувечено и раздавлено около 50 тысяч человек.
[302]
Немало жизней уносили и внезапные пожары в амфитеатрах, а также вооружённые стычки между группами соперничающих фанатов и не в меру разгорячённой публики (см., напр..
[303]
Иногда хищники разрывали работников амфитеатра, готовивших арену к новому представлению
[304]).
Бесчеловечность присуждения к схватке с гладиаторами нисколько не умалялась оттого, что некоторые свободные граждане, в том числе женщины, из примитивного ухарства или низменных побуждений шли в наёмные гладиаторы (см.,
[305] ,
[306] ,
[307] ,
[308]
[309]). Следует заметить также, что такое разухабистое поведение иных плотоядных дамочек находилось в вопиющем несоответствии с традиционными римскими представлениями о роли и месте женщины в семейном кругу (см.
[310]).
Созерцанием гладиаторских боёв в равной степени упивались и древнеримские утончённые сановники, и неотёсанное простонародье (впечатления простолюдинов от них ярко обрисованы Петронием, см.
[311]). Посещение амфитеатров было для римлян сильнодействующим компенсаторным средством ухода от регламентированной монотонной повседневности.
[312]
Соблазнительная притягательность жестоких и опасных зрелищ для толпы разъяснена Карлом Ясперсом. «То, что недоступно массе, — писал он, — чего она не хочет для самой себя, но чем она восхищается как героизмом, которого она, собственно говоря, требует от себя, показывают смелые свершения других. Альпинисты, пловцы, лётчики и боксёры рискуют своей жизнью. Они являются жертвами, лицезрение которых воодушевляет, пугает и умиротворяет массу и которые порождают тайную надежду на то, что и самому, быть может, удастся достигнуть когда-либо чрезвычайных успехов. Возможно, что этому сопутствует и то, что привлекало массу уже в цирке Древнего Рима: удовольствие, испытываемое от опасности и гибели далёкого данному индивиду человека».
[313]
С этим рассуждением мыслителя не грех было бы ознакомиться, например, автору следующего бравого (заметьте, женского), но тем не менее далёкого от истины высказывания: «Победа, добытая в честном бою, — вот лейтмотив римской истории и идеологии. А разве не то же прославляли гладиаторы, даже если они и были самыми презренными рабами?».
[314]
К чести мыслящих римлян, далеко не все из них одобряли эти изуверские потехи. Так, решительно осуждал их Луций Сенека, которого также возмущала и затеянная Марком Антонием рубка голов.
[315]
Гладиаторские бои были формально отменены только в 404 г. н. э..
[316]
§ 5. Смягчённая казнь
Такая казнь (libĕră facūltas mortis) применялась с разрешения правителя осуждённому на смерть самому покончить с собой. Под наблюдением официальных лиц ей подвергались только сановники или их близкие.
Так, по сообщению Светония, император Калигула своего «тестя Силана заставил покончить с собой, перерезав бритвою горло».
[317] Сходным образом свёл счёты с жизнью магистрат Софоний Тигеллин: «Окружённый наложницами, среди бесстыдных ласк, он долго старался оттянуть конец, пока не перерезал себе бритвой глотку, завершив подлую жизнь запоздалой и отвратительной смертью».
[318]
Лютый деспот, Нерон, приказывая умереть, приставлял к нерешительным жертвам врачей, которые помогали им вскрывать вены.
[319]
А вот что рассказывал Плутарх о расправе римского полководца Лукулла над супругами побеждённого понтийского царя Митридата VI: «Когда явился
[320] Бакхид и велел женщинам самим умертвить себя тем способом, который каждая из них сочтёт самым лёгким и безболезненным,
[321] Монима сорвала с головы диадему, обернула её вокруг шеи и повесилась, но тут же сорвалась. “Проклятый лоскут, — молвила она, — и этой услуги ты не оказал мне!”. Плюнув на диадему, она отшвырнула её и подставила горло Бакхиду, чтобы он её зарезал.
[322] Береника взяла чашу с ядом, но ей пришлось поделиться им со своей матерью, которая была рядом и попросила её об этом. Они испили вместе, но силы яда достало только на более слабую из них, а Беренику, выпившую меньше, чем нужно, отрава никак не могла прикончить, и она мучилась до тех пор, пока Бакхид не придушил её».
[323]
