На другой стороне комнаты было множество книг и DVD, а еще здесь был довольно большой телевизор с плоским экраном, подключенный к Blu-ray проигрывателю, и музыкальный центр, но видеоигр я не увидел. Облом.
– Привет, ребята, рад, что вы смогли выбраться, – сказал Эрик, выходя к нам из-за одного из мольбертов. – Сэм, как я понимаю, ты нашел Астрид?
– Да, – ответил я, а она взяла меня за руку и сжала ее.
Лицо Эрика озарила улыбка:
– Понятно. Давно пора, Сэм.
Я снова покраснел. Все это было достаточно ново для меня.
– Это твоя комната? – спросил я.
– Моя, вся моя, – ответил он. – Когда у меня родился брат, спален стало не хватать. Вот я и убедил семью отдать мне чердак. Превратил его в убойную смесь художественной студии и кинотеатра, и теперь мы здесь от души тусуемся.
– И родители оставили тебя в покое?
– Более-менее. – Он снова зашел за мольберт. – Чувствуй себя как дома. Ты вообще понимаешь в искусстве? Занимаешься чем-нибудь? У нас здесь есть все для этого.
– Да не так чтобы очень. – По правде говоря, я очень хотел бы заниматься чем-нибудь таким. – Что пишешь?
Эрик посмотрел на Астрид. Какая-то непонятная мне тень пробежала между ними. Она пожала плечами:
– Иди сюда и посмотри.
Я подошел к холсту. Эрик работал над портретом юноши, светловолосого, с печальными глазами, показавшегося мне знакомым, хотя я не мог вспомнить, кто это.
– У тебя здорово получается, – сказал я.
– Спасибо. Но не слишком точно. – При этих словах он нахмурился, а потом опустил кисть. – Может, поставим какой-нибудь фильм? – Он подошел к полке с DVD и просмотрел, что на ней есть. – Сегодняшняя тема, впрочем, как и всегда – подростковые страх и тоска.
– Реши сам, – крикнул ему Демиан.
– Ладно. Пусть будет на выбор заведения, – отозвался Эрик. Он остановился на каком-то фильме, а Джесс и Демиан стали раскладывать подушки и одеяла у стены напротив телевизора. Я понял, у них все отработано. Я выбрал большую квадратную подушку, чтобы прилечь на нее, и Астрид свернулась клубочком рядом со мной. Тут зазвучала зловещая песня, которую я знал по плейлисту Хейдена. Лежать рядом с Астрид и смотреть фильм – это самое значительное и прекрасное из того, что случилось со мной в жизни.
Однако сам фильм оказался тревожным. Он был старым – 80-х или 90-х годов, точно не скажу – об одиноком мальчишке, держащем пиратскую радиостанцию. И он общался со склонным к суициду парнишкой, который в конечном счете покончил с собой. Ему было по-настоящему плохо от этого, и фильм закончился длинной гневной речью, объясняющей, почему самоубийство – не выход. Я поймал себя на том, что мне хочется встать и выйти, хотя эта речь не была нравоучительной или вообще какой-то сомнительной. Я просто не понял, о чем фильм; а одно только слово «самоубийство» для меня было подобно удару в живот. Хейден никогда не пытался говорить с кем-то и уж тем более не стал бы доверяться случайному засранцу с радио. Было бы ему от этого лучше или хуже?
– Ты в порядке? – шепотом спросила у меня Астрид, когда на экране появились титры.
Я кивнул, но был вовсе не уверен в этом.
– Не самый удачный выбор, Эрик, – сказала она.
Эрик был настолько любезен, что казался смущенным:
– Знаю, и мне очень жаль. Поставил, не подумав, а потом было поздно, понимаете? Без обид?
– Без обид. – Я не думал, что он сознательно хотел расстроить меня.
– Вообще-то мне больше запомнилась в нем гомофобия, чем суицид, – сказал он. Это тоже было одной из тем фильма; но я так сосредоточился на своей, что не учел, как она скажется на других. – Ее дефицита в Либертивилль-Хай как не было, так и нет, это точно.
– Но все же сейчас стало лучше или нет? – спросил я, потому что не мог представить, каково ему приходится.
– Да, сейчас лучше, чем было, но до нормального положения дел очень далеко, – ответил он. – В этом городе большинство людей относятся к приходам двух церквей, и обе они регулярно проповедуют, что гомосексуализм – зло. В школе нет ЛГБТ-группы, хотя они имеются во всех остальных больших учебных заведениях Айовы. Большинство людей здесь предпочитают таиться, чем рискнуть, ну, не знаю, потерять стипендию, раз твоя церковь вдруг обнаружила, что ты гей.
– Но тебя, похоже, все принимают таким, какой ты есть, – сказал я. – Твоя семья, друзья…
– Теперь – да, – вступила в разговор Астрид.
– Давайте не будем об этом, – попросил Эрик.
– Они в конечном счете получат то, что заслуживают, – тихо произнесла Джесс. Кажется, это были ее первые слова, которые я услышал.
– А может, уже и получили, – отозвался Демиан.
Я не очень понимал, о чем они, но у меня было такое чувство, будто о Джейсоне и Треворе. Пусть Тревор гомофоб, но ведь о Джейсоне ходили слухи, что он гей. И, может, Эрик говорил конкретно о Джейсоне и церковной стипендии – все знают, как религиозна его семья, и он, конечно, принадлежит к тому типу людей, которые получают свое.
В комнате стало тихо, но это была не обычная тишина, а чем-то наполненная. Я не мог точно сказать, чем именно, но что-то было не в порядке. Они все считают, что это я напал на него? Я хотел заявить, что я этого не делал, но при этом сам не был в этом уверен, а лгать мне не хотелось.
– Уже поздно, – сказал кто-то. – Наверное, пора по домам.
– Да, – подхватила Астрид. – Кто-нибудь подвезет нас?
Демиан был на машине, которую одолжил у отца, и он предложил нам свои услуги. Я надеялся увидеть дом, где живет Астрид, но Демиан сначала подвез меня.
– Приятно было повидаться с вами, ребята, – произнес он. – Скоро опять потусуемся.
– Если только я не приватизирую Сэма, – пошутила Астрид. Она поцеловала меня перед тем, как я вышел из машины.
«Если она продолжит так целоваться, то, может, все остальное не будет иметь никакого значения», – размечтался я. Но даже думая об этом, я чувствовал себя виноватым.
20. «How to fight loneliness». Wilco
Когда я приехал домой, мама, Рейчел и Джимми сидели в гостиной.
– Кто-то пропустил вечеринку? – поинтересовался я: на кофейном столике стояла пустая коробка из-под пиццы. – Это превращается в еженедельный ритуал?
Мама устроилась в своем обычном кресле, в том, которое так любил Хейден.
– Ты встречался с психологом? Звонили из школы, сам знаешь.
– Забей на мозгоправов, – сказала Рейчел. – Я слышала, ты замутил с Элисон Уитмен.
Слухи разлетаются быстро.
– Теперь ее зовут Астрид.
– Это та девушка, что заходила перед вечеринкой? – озадачилась мама. – У нее… необычное чувство стиля.
