– Покажи его, – прошептал он, и глаза его загорелись.
Я отстегнул от пояса контейнер, сдвинул крышку ячейки, где лежал артефакт, похожий на мякоть огромного обугленного ореха. При виде артефакта Иггельд улыбнулся, выдохнул восторженно, но не рискнул прикоснуться к нему, поднес палец и сжал кулак. Ноздри Иггельда раздувались, на щеках залегли круги румянца.
– Идем, – проговорил он заговорщическим шепотом и направился, как я думал, в лабораторию и одновременно свое обиталище, но нет, распахнул дверь, за которой некогда был один из складов, а ныне…
Я огляделся, едва ли не разинув рот. Стены забраны стальными листами, на потолке – то ли мутное зеркало, то ли тоже сталь. В середине помещения – что-то типа кресла, над ним – какой-то шлем с проводками, тянущимися к излучателю, который я видел и раньше. А возле кресла – подобие мраморного жертвенного алтаря, ну не может Иггельд без пафоса!
И когда успел обустроить новую лабораторию? Неужели за несколько дней, пока меня не было? Или у него тоже есть ускоритель времени?
В ножке алтаря имелись отверстия контейнеров, где под номерами были сложены артефакты – результаты моего многолетнего труда, продукты сложнейших сборок. И вот оно, недостающее звено.
– Ты представляешь, как все должно происходить? Опасно ли это?.. Не хотелось бы погибнуть в полушаге от цели, – оперся об алтарь и сжал его так, что побелели костяшки пальцев.
– Понятия не имею, – честно признался я, скопировал позу Иггельда. – Наверное, нужно их положить рядом, а дальше… Дальше я должен почувствовать, как это случалось раньше. Я даже не знаю, какая должна быть очередность и что именно с ними делать. Если активировать, то да, опасно, ведь будут рождаться аномалии… Или нет, ведь большинство этих артов – результат сложных сборок.
Я был уверен, что у меня все получится, артефакты сами подскажут, что с ними делать. Меня больше волновало, что случится, когда Иггельд получит конечный продукт, не пристрелит ли он меня как нежелательного свидетеля?
Иггельд провел по ножке стола-алтаря:
– Все в ящиках. В самом верхнем, вот, – он надавил на ячейку, и она выехала с легким щелчком. – Щипцы, перчатки – бери, что тебе больше нравится, чтоб не трогать руками арты.
Надев перчатки, я вытащил артефакты один за другим. Вот самый первый, «глаз ящера» – каплеобразная стекляшка с темной полосой в середине. Ох, и сложно же он мне достался! На обратном пути у меня началось обострение лейкоза, еле дополз.
Вторым я положил похожий на него «янтарь» с пузырьками воздуха и комаром, застывшими внутри, третьим – черный «жгутик», четвертым – «огарок», напоминающий пористый сгоревший уголь. Между пятым и шестым я сомневался, погладил зеленый «малахит» и «чечевицу», поменял их местами и поймал себя на том, что складываю их в круг, сам того не замечая, они будто бы подсказывали, где чье место. Остался последний элемент, артефакт, похожий на мякоть ореха, порождение «блуждающего пузыря» и «теслы».
Я медлил, вертел его в руках, поглядывал то на круг из артефактов, то на вытянувшегося в струнку, напрягшегося Иггельда.
– На всякий случай отойди к выходу, в случае чего – падай на пол.
Иггельд отступил к двери, но не вышел. Я положил на пустующее место «орешек» и ощутил, как трепыхнулось сердце, сделалось жарко.
– Как на экзамене, – прошептал я, подбадривая себя.
Провел рукой над артефактами, положил руку на черный «жгутик», напоминающий длинный спиралеобразный свиной хвост, выпрямил его, и «жгутик» в моих руках завибрировал, привел в движение другие арты, они задрожали, начали излучать свет, свет стал густым, превратился в пылевое облако, которое закрутилось смерчем над столом.
Я смотрел завороженно на вращающийся белый столб, и мне казалось, что в этом тумане мелькают предметы, фотографии, лица… Пригоршня? Мама? Улыбается, тянет руки, исчезает…
Смерч гипнотизировал, менял плотность, цвета, консистенцию, ронял на пол цветные капли, разноцветное мерцание отражалось стальными пластинами стен и потолка, и комната напоминала огромный стробоскоп, внутри которого – я и замерший позади Иггельд.
С хлопком смерч опал, ударился об алтарь, взметнув облако пыли, которое скрыло родившийся артефакт от моих глаз. Иггельд тихо ахнул, шагнув вперед, протянул руку.
У меня, кажется, даже сердце перестало биться. Сейчас все станет ясно! Не только я – весь мир замер в ожидании.
