Пригоршня злобно на него зыркнул:
– Да, и кучу народа положили ради одного: чтобы я поверил! Это бред. Друг умер почти у меня на руках, меня самого чуть не пристрелили, а сколько умерло детей! Около сорока человек! И ради чего? Ради экспериментов таких вот, – он кивнул на меня. – А что темнеет – не беда. Тут переночуем.
Совсем свихнулся мой бывший напарник!
– Так-так-так! С этого момента поподробнее, мне нужно понять, в чем меня обвиняют и за что приговорили. Из всего, что от тебя услышал, я понял, что есть некое вещество из Зоны, от которого умирают люди…
– Дети, – поправил меня Пригоршня.
– Дети. И якобы за всем этим стоит Институт, де я работаю…
– «Якобы» – лишнее слово.
– Просто выслушай меня, а потом делай, что хочешь. Как бы ты ни решил, спасибо, что вытащил, нет ничего страшнее, чем смерть от зубов шатунов.
– Ты изменился…
– Да ты тоже на себя не похож.
– Я о другом. Твои мотивы…
В третий раз я рассмеялся, наш диалог напоминал разговор немого со слепым. А что будет, если рассказать ему правду? Как показала практика, в правду людям хочется верить меньше всего.
– Ты говорил, что тебя ко мне привел кто-то из моих людей. Кто?
– Тут я задаю вопросы, – агрессивно упорствовал Пригоршня.
– Ладно. Я к тому, что кто-то за тобой стоит, будь осторожен.
– Ну ты достал…
– Хорошо. Тебе правда нужна? Правда в том, что у меня уже несколько лет лейкоз, медики развели руками, гематоген помогает на время, а сборка вылечит навсегда. Моя цель корыстна и эгоистична: мне нравится жить. Насчет вещества. Как ты понимаешь, мне незачем вникать во что бы то ни было, что не относится к моей проблеме. Может быть, в институте что-то такое и происходит, хотя я не уверен. Скорее тебя обманули, чтобы заполучить сборку, но всех подробностей они не знают, а ты меня прикончить собираешься.
– Почему тогда ты отказался мне помочь, когда я к тебе обратился?
– Потому что твои претензии показались мне высосанными из пальца! Да, я поступил как эгоист, но у умирающего нет другого выбора, мне пофиг на остальных людей. Пофиг, что они делают за моей спиной. Может, ты прав, я виноват, что не вник и не помешал им.
Похоже, Пригоршня засомневался. Седой воспользовался паузой и вставил свой аргумент:
– Доля истины в его словах есть…
Пригоршня наградил его таким взглядом, что он замолчал. Закрыв контейнер, он сел на корточки так, чтобы его лицо было напротив моего.
– Что ты знаешь о новой группировке «Руна»? Кто у них главный?
От моего ответа зависело, буду ли я жить дальше, потому пришлось напрячь мозги, но ни о какой «Руне» я ничего не слышал.
– К сожалению, ничего. Заметь, я честен, иначе сдал бы их с потрохами…
– Если бы сам не был частью группировки, – вынес приговор Пригоршня, свинтил пробку с пузырька из-под спирта. – Знаешь, что здесь? То самое вещество. Ты его выпьешь и не сможешь солгать. Фамилия Засыпкин что-нибудь тебе говорит?
– Ничего.
Он протянул пузырек:
– Пей. Ты вроде был согласен пройти проверку на детекторе лжи.
– Как я понял из твоих слов, потом меня не будет ждать ничего хорошего. Пригоршня! Я говорю правду. Мне выгоднее было бы наплести, что «Руна» существует, их логово находится в третьем круге в непролазных дебрях, или сочинить что-нибудь такое. Ну пораскинь мозгами, и желательно не вокруг себя!
Пригоршня молча вылил несколько капель себе на ладонь. Посмотрел на адское зелье, на меня, уперся взглядом в ладонь, задумался. Молча сжал кулак, сунул пузырек в карман. Седой подошел, похлопал его по плечу:
– Никита. Думаю, вы сделали правильный выбор.
Негр наблюдал за нами, потом сел на кочку и воткнулся в ПДА, он что-то там выискивал, шевелил бровями, кусал мясистую губу. Еще полчаса, и он сольется с темнотой.
Вроде обошлось и можно выдыхать. Теперь надо снова собирать команду, снова искать «пузырь», благо, я знаю, где «тесла». Вопрос только в том, сколько у меня осталось времени. Я оперся на ствол и только сейчас обратил внимание на то, что болит покусанная шатунами нога, наклонился, чтобы рассмотреть ее: штаны им прогрызть так и не удалось. Но еще больше выкручивало руки. Просить меня развязывать я не стал, Пригоршня не идиот, понимает, что при удобном случае я отниму у него артефакт, а изобретательности мне не занимать.
Седой сделал глоток из фляги и сказал:
– Надо найти подходящее убежище, чтоб было хотя бы три стены, ближайшее место – Автополигон…
– Туда нельзя, – предостерег я. – Там машины осознали себя, их несметное множество, они становятся активными ночью.
– Как и многие местные твари, – проворчал негр. – Пригоршня! Я все понимаю, но из-за тебя мы встряли, мы ночью посреди леса. Тут на карте есть метка – избушка лесника. Убежище не ахти какое, любой мутант туда пролезет, но лучше там, чем под открытым небом.
– Согласен, – кивнул седой, надел рюкзак. – Как далеко метка?
– Полтора километра, – негр встал, отряхнулся и зашагал на юг.
Седой жестом велел мне вставать и идти с ними. Похоже, придется терпеть до самого Периметра.
Негр предложил:
– А давайте его утром бросим без оружия, как Брюта?
Пригоршня не согласился:
– Я его сто лет знаю, у него под каждым столбом схрон. Тебе хочется пулю в спину получить? Мне – не очень.
Я с тоской подумал о рюкзаке Самкина, спрятанном в ржавой машине. Смог бы я пристрелить Пригоршню, вставшего у меня на пути? Конечно, нет, человек друга потерял и хочет восстановить справедливость, за такое не убивают, тут надо бы помочь, так он не примет моей помощи.
К хижине мы добрались затемно, это был сруб четыре на четыре метра с заколоченными окнами и листом толстого металла вместо двери с трухлявыми нарами. Я сразу же уселся на пол, прислонившись спиной к стене. Остальные заняли нары и принялись готовиться к ужину.
Негр нервничал. Похоже, это его естественное состояние.
– Пригоршня, я все думаю… Когда ты взял мой арт… Как это, когда замедляется время? Что ты почувствовал?
Хуже всех выглядел Пригоршня: осунулся, постарел, словно похоронил кого-то. Мысленно повесив на меня всех собак, он стремился к цели, жаждал наказать виновных, разрисовал себе картины мести, и вот его реальность рассыпалась. А может, он по-прежнему меня ненавидит, хочет прикончить и казнит себя за малодушие?
Теперь все равно, это не тот Пригоршня, которого я знал.
– Поменьше бы вы говорили, – вежливо посоветовал седой.
– И правильно, заткнись! – бросил Пригоршня.
