Еще толчок – вот я валяюсь лицом в мох, кто-то сидит сверху и вяжет мне руки. Что за бред? Где шатуны? Где мои напарники? Мертвы оба или… Нет, меня спасли не они, а бог из машины. Я лежал, смеялся и не мог остановиться:
– А ну заткнуться! – рявкнули знакомым голосом. – Ты думаешь, что спасен? Что тебе повезло? Это потому, что ты нужен мне живым. Пока нужен.
Я не поверил своим ушам.
– Пригоршня, ты, что ли?
Попытавшись посмотреть в лицо своему пленителю, я получил тычок в щеку.
– Если это ты, Пригоршня, то я безумно рад, что ты вернулся! Но очень жаль твой повредившийся рассудок, иначе как объяснить то, что ты делаешь.
Мой пленитель молчал, возился с узлами веревок, в его сопении читалась то ли обида, то ли ярость, сдерживаемая с трудом. Что мне его ярость после того, как меня заживо чуть не сожрали шатуны? С этого момента жизнь для меня началась заново. У меня, оказывается, их как минимум три.
Вскоре вокруг прибежал кто-то говорливый и шумный:
– Пригоршня! Ты воспользовался моим артом без моего ведома. Сколько же он твоей жизни забрал? Ой, а это кто?
Значит, все-таки Пригоршня. Теперь надо думать, за что он прессует своего бывшего напарника. Не так давно он мне угрожал, говорил что-то про контрабанду из Зоны опасного вещества, вел себя неадекватно, сыпал проклятьями. Жаль, что было это ночью, и я мало что запомнил.
– Неважно. Артефакт у тебя?
Меня толкнули в спину.
Значит, так. Значит, кто-то узнал про ценный артефакт, который нужен Иггельду, и пытается использовать Пригоршню, чтоб заполучить арт, наплел ему какой-то ерунды, он уши и развесил. Теперь надо ему мозги на место ставить.
Если говорить, что артефакта нет, он не поверит, обыщет меня и все равно найдет. Так что упираться нет смысла…
– И все-таки, кто это? – настаивал говорливый.
Разговаривал он странно: голос его то срывался в галоп, то он начинал растягивать слова, речь, как будто кто-то играет на гармошке.
– Никита, это и есть ваш легендарный напарник? – проговорил третий, которого я поначалу не услышал и не увидел, лежа мордой в мох.
– Пригоршня, тебе там хорошо, мягко на мне сидеть? Может, познакомишь меня со своей командой и внятно объяснишь, чем я перед тобой провинился? Если много иронизировал, наступил на больную мозоль – извини.
Пригоршня засопел с удвоенной силой, рывком поднял меня, перевернул, прислонил спиной к дереву и отстегнул перепачканный грязью контейнер от пояса.
Наконец-то я рассмотрел его попутчиков. Передо мной стоял огромный негр и полностью седой мужчина за пятьдесят с широко распахнутыми глазами юноши. Негр топтался на месте и суетился – он и был шумным, а в седом чувствовалась военная выправка, либо же он был хорошим актером.
Пригоршня повернулся ко мне спиной и раскрыл контейнер, пошевелил локтями. К нему подошли остальные и с полминуты смотрели на артефакт. Первым заговорил седой:
– Интересно, чем он ценен? Никита, знаете?
– Ценен тем, что делает людей управляемыми, подчиняет чужой воле.
– Кто тебе сказал этот бред?! – не выдержал я. – Он способен вылечить любую болезнь, подарить человеку, причем не одному, вторую жизнь.
Он посмотрел на меня холодно и повторил, скривившись:
– Кто тебе сказал этот бред?
Как все-таки изменился этот в общем-то хороший парень! Заматерел, но не заплыл жиром, а оброс мышцами, взгляд у него стал стеклянным, как у куклы.
– Я создал его, подобрал сборки, чтоб слить элементы воедино. Ты знаешь, что я умею создавать гениальные сборки. Сам по себе он бесполезен, но если его соединить с шестью элементами…
Негр выпучил глаза, седой вскинул бровь, Пригоршня оставался незыблемым, как Ленин на постаменте, набычился, замер, только ноздри его раздувались. Похоже, что-то затронуло его представление о правильности мира, покачнуло основы. Стоит проявить участие, а не насмехаться.
– Откуда ты узнал, где я?
Пригоршня самодовольно улыбнулся:
– В твоей команде был крот, он сливал нам маршрут. Видимо, он же сливал сведения о том, что происходит в вашем институте тому, кто за мной стоит.
Я засмеялся и покачал головой:
– Надо же! Неужели Коба? Или Джига? Они знали что-то, о чем не знаю я?
Пригоршня смотрел на меня с осуждением, и во взгляде его читалась ненависть.
– Вот ты зря сейчас дурачком прикидываешься! Не верю, что за десять лет ты поглупел. Даже менты знают, что там у вас в Институте творится, один ты, бедненький, не в курсе.
Нам самим не видно себя со стороны, мы не замечаем в себе перемен. Пригоршня – изменился, большим человеком стал, спичрайтеры натаскали его, поставили ему речь, у него даже словарный запас поменялся и интонации, голос стал монотоннее, неудивительно, что я его сразу не узнал.
– Не знаю, кто что тебе наплел… А впрочем, может, ты и прав, где-то что-то творится, но ко мне это не имеет отношения.
– Не верю, – Пригоршня мотнул головой. – Даже менты знают, для чего тебе нужен этот арт, а ты мне про болезни рассказываешь, – он сжал кулаки.
– А если менты врут? Если у кого-то важного смертельно болен близкий родственник, и ему позарез нужен арт?
– А если врешь ты?
Пригоршня прищурился, шагнул ко мне, нагнулся, замахнулся кулаком – я вжал голову в плечи, но удар обрушился на сосновый ствол. Пригоршня так и стоял, пригнувшись, опершись на сосну и смотрел на меня с такой ненавистью, что я понял: убедить его будет сложно, ему стоило огромных усилий не размозжить мне голову. Что же остановило его? Помнится, он говорил, что пока я ему нужен.
– Пригоршня… Не знаю, чем так разозлил тебя. Если ерничал – извини. Давай все между нами выясним, только без посторонних. Жаль, что нет детектора лжи…
Пригоршня отшатнулся, побледнел, но быстро взял себя в руки, снова прищурился, сел на корточки напротив, сунул в зубы травинку:
– Я убью тебя. Что бы ты мне ни сказал, знаю, что в твоих словах нет ни слова правды, ты скользкий авантюрист, который всегда выкрутится. Ты меня еще и виноватым сделаешь, я тебя знаю. Но в этот раз не получится, что не знаешь о детекторе лжи – это ты так блефуешь?
Настала очередь мне округлять глаза:
– У тебя есть какой-то арт? Ты его применишь, и я не смогу солгать? Давай, я согласен. Мы с тобой стали разными людьми, но убивать меня… Поверь, меня не за что убивать!
Негр смотрел то на меня, то на Пригоршню, нервничал. Седой потирал поросший щетиной подбородок, слушал. Если нужно взывать к здравому смыслу, наверное, до седого проще достучаться, чем до Пригоршни.
– Насчет артефакта, – проговорил седой. – Кто из вас прав, а кто ошибается? Вас, Никита, могли целенаправленно дезинформировать. Нам не следует забывать, что темнеет, а до ближайшего убежища часа два ходу.
