– А что дальше? – поинтересовался маг. – Как мы пройдем по Торбардину незамеченными? Выдадим себя за гномов? У кендера это, может, и получится, а остальным придется наклеить себе фальшивые бороды и подгибать колени.
Лицо Стурма вспыхнуло.
– Во всяком случае, мы можем поговорить с Хорнфелом, объяснить, что боимся за друга. Может, он изменит свое решение.
– Наверное, мы можем попросить аудиенции, но вряд ли он передумает, – ответил Танис. – Нам ясно дали понять: только гному позволено войти в священную гробницу.
Рыцарь продолжал мрачно глядеть в окно.
– Флинт сейчас по дороге в Долину танов, в Королевство Мертвых, сопровождаемый полоумным гномом и ведомый духом мертвого принца, – заметил Полуэльф. – И помочь ему мы не в силах ничем.
– Кроме молитвы, – заключил Стурм, опускаясь на колени.
Рейстлин только пожал плечами:
– А я собираюсь еще поспать.
– Во всяком случае, до завтрака, – одобрил его идею Карамон.
Ничего другого не оставалось, как последовать их примеру. Танис лег на свою кровать, уставившись в потолок. Стурм шептал слова молитвы.
– Я знаю, что согрешил, но я свершил сие во благо, – говорил он Паладайну, сомкнув руки. – Как я делал всегда…
Тассельхоф продолжал смиренно сидеть на своем стуле. Он дождался, пока Стурм углубится в свои молитвы, пока у Таниса закроются глаза и выровняется дыхание. Пока зазвучит громогласный храп Карамона, а Рейстлин прекратит кашлять.
– Флинт сказал, что я могу пойти с ним, – бормотал Тас. – «Я уж скорее взял бы кендера». Это были его слова. Танис беспокоится за него, а будь я с гномом, волновался бы вполовину меньше.
Оглянувшись по сторонам, кендер снял с себя все сумочки – можно сказать, от сердца оторвал. Без них он чувствовал себя словно без одежды, но ради друга пошел на эту жертву. Тас бесшумно соскользнул со стула и, двигаясь тихо, как умеют лишь кендеры, когда считают необходимым, выбрался за дверь.
Двое стражников стояли к нему спиной и не слышали, как он вышел.
– Привет! – громко проговорил он.
Стражники вытащили мечи и развернулись гораздо быстрее, чем ожидал кендер. Тас и не предполагал в гномах, да еще и закованных в латы по самые уши, подобного проворства.
– Что тебе нужно? – прорычал солдат.
– Живо давай назад, – добавил его товарищ, указывая на гостиницу.
Тас знал несколько слов на языке гномов. Вообще-то он знал по нескольку слов из множества языков и наречий, во всяком случае, достаточно, чтобы сказать чужестранцам, встреченным в пути: «Вы это обронили!»
– Мне нужен мой хупак, – вежливо попросил Тас.
Гномы уставились на него, а один даже сделал своим мечом угрожающий выпад.
– Не меч, – попытался объяснить Тас, не поняв значения этого жеста. – Хупак. Это что-то вроде посоха.
До стражников все никак не доходило. Они уже разозлились не на шутку, впрочем, как и сам Тассельхоф.
– Хупак! – повторил он по слогам. – Вон он, стоит рядом с вами.
Он показал на меч Стурма. Гномы обернулись посмотреть. Зря.
– Упс! Извините, ошибся, – сказал Тассельхоф. – Я вот это имел в виду.
Прыжок, наклон – и вот уже хупак в руках у кендера. Он ткнул одного из стражников тупым концом в лицо, другого острым уколол в живот. А затем двумя ударами оглушил обоих гномов. Просто на всякий случай, вдруг раньше времени очухаются, переполох поднимут. Выбрав из двоих того, что поменьше, кендер стянул его шлем.
– Рейстлин подал отличную мысль. Выдам себя за гнома!
Шлем оказался великоват и болтался на голове, как пустое ведро. А в гномьих латах кендер просто утонул, сгибаясь под тяжеленными железяками. Доспехи пришлось оставить, а вместо них надеть кожаную куртку. Идея с фальшивыми бородами тоже пришлась ему по душе, он задумчиво посмотрел на бороду гнома, но, на счастье хилара, под рукой у Таса не оказалось нужного инструмента. Малыш, подумав, стянул шлем, развязал свой роскошный хвост и, закинув волосы вперед, снова водрузил шлем на голову, расправив импровизированную «бороду».
К несчастью, волосы лезли в глаза и нос, заставляя кендера беспрерывно чихать. Но на какие только жертвы не пойдешь ради друга!
Тассельхоф полюбовался своим отражением в разбитом окне. Результат превзошел все ожидания. Кендер быстрым шагом направился вниз по улице. Флинт и Арман Карас, должно быть, уже прошли порядочное расстояние, но Непоседа предполагал совсем скоро нагнать их.
Ведь, как-никак, Флинт пообещал.
14
Три сотни лет ненависти.
Долина танов.
Флинт надеялся добраться до Калил Срита, или Долины танов, тихо и быстро, стараясь поменьше попадаться на глаза жителям Торбардина и минуя многолюдные места. Но слухи о том, что нейдар собирается отправиться на поиски Молота Караса, быстро распространились по Подгорному Королевству.
Флинт, Арман и их провожатые, выйдя из Города Длинных, попали в гущу враждебно настроенной толпы. При виде старого гнома сородичи потрясали кулаками и выкрикивали всяческие оскорбления, посылая его назад к холмам или в гораздо менее приятные места. Арман тоже получил свою порцию брани: гномы обзывали его предателем и безумцем.
Уши Флинта пылали, в сердце вскипала ненависть. Он внезапно обрадовался, что Рейстлину пришла в голову идея унести из Торбардина настоящий Молот и оставить гномам подделку. Он заберет священную реликвию, и пусть его противные сородичи запечатывают свои ворота и хоть целый век не кажут носа из-под гор.
Толпа настолько разъярилась, что Флинт с Арманом могли бы отправиться в Долину танов в качестве постоянных обитателей, если бы Хорнфел не получил известия об уличных беспорядках и не отправил бы своих солдат. Воины приказали разгневанным жителям разойтись, придавая вес своим словам копьями и мечами. Они очистили и перекрыли Восьмую дорогу, ведущую в Долину танов. Это заняло некоторое время, Флинту с Арманом пришлось дожидаться, пока солдаты разгонят пешеходов и велят пассажирам освободить повозки. Если бы старик смотрел не только себе под ноги, то разглядел бы странного вида гнома, изо всех сил прокладывавшего себе путь сквозь толпу: гном этот был некрепкого, а если точнее, худосочного сложения, шлем болтался на голове, словно пустое ведро, а борода вылезала сквозь прорези для глаз. Однако Флинт был совершенно ослеплен гневом. В руке он сжимал молот, еле сдерживая позыв опустить его разок-другой на головы горных гномов.
И когда этот странный индивид уже почти пробрался к Флинту и Арману, солдаты объявили, что Восьмая дорога свободна. Арман Карас и Флинт забрались в вагонетку. Старик уже опустился на сиденье, и тут ему показалось, что он слышит знакомый тоненький голосок: «Эй, Флинт! Подожди меня!»
