Четверо кентавров встали у четырех углов просторной белой скатерти, расстеленной на траве. Подняв скатерть на высоту обычного стола, они отняли руки, но скатерть осталась висеть, причем ее расшитая поверхность была на ощупь такой же твердой и прочной, как самые крепкие столы из гостиницы «Последний Приют».
– Вот это да! Как же это так получается? – вслух изумился Тассельхоф, заглядывая под скатерть. – Там ничего нет! – с округлившимися глазами сообщил он остальным. Кентавры оглушительно расхохотались. Улыбнулась даже Хозяйка.
Кентавры расставили тарелки, вырезанные из дерева и прекрасно отполированные. Каждому гостю вручили нож и вилку, выточенную из оленьего рога. Блюда горячего жареного мяса источали манящие ароматы. Ковриги душистого хлеба и фрукты, уложенные в большие деревянные чаши, отсвечивали в мягком сиянии шаров.
Карамон, наконец-то освоившийся в кресле, потер руки и широко улыбнулся, держа вилку наготове. Шумный вздох предвкушения вырвался у него, когда один из кентавров поставил прямо перед ним поднос с жареной олениной. Карамон вонзил вилку в мясо, восторженно вдыхая ароматный пар… и заметил, что все на него смотрят.
– В чем де… – начал он непонимающе, но тут его глаза обратились на Хозяйку, и, покраснев, он поспешно отдернул руку с вилкой. – Про… прошу прощения, госпожа, – пробормотал он смущенно. – Этот олень… Наверное, был твоим знакомым… одним из твоих подданных…
Хозяйка Леса мягко улыбнулась.
– Не беспокойся, воин, – сказала она. – Олень исполняет свое предназначение, доставляя пищу охотнику, будь то человек или волк. Зачем скорбеть о тех, кто умер, дабы исполнить свое предназначение?
Танису показалось, что взгляд Хозяйки Леса, пока она так говорила, задержался на лице Стурма, и была в этом взгляде глубокая печаль, наполнившая сердце полуэльфа ледяным страхом. Он снова посмотрел на Хозяйку, но великолепное животное вновь улыбалось, и Танис решил, что его подвело разыгравшееся воображение.
– Но откуда нам знать. Хозяйка, – спросил он нерешительно, – исполнило ли то или иное существо свое предназначение?.. Я видел старцев, умиравших в отчаянии и ожесточении. Я видел, как маленькие дети умирали до срока, но оставляли столько любви и тепла в душах друзей, что самое горе их кончины было смягчено тем добром, которое подарила другим их короткая жизнь…
– Ты сам гораздо лучше ответил на свой вопрос, Танис Полуэльф, чем это могла бы сделать я, – очень серьезно ответствовала Хозяйка. – А именно: мерой служит не то, что мы приобретаем, а то, что мы отдаем… – Полуэльф хотел было ответить, но она прервала его: – Позабудь обо всех заботах и насладись покоем моего леса, пока это возможно. Ибо время проходит.
Танис пристально посмотрел на Хозяйку, но она, отвернувшись, вглядывалась в лесную даль, и взор ее был отуманен печалью. Полуэльф задумался над смыслом ее слов и сидел, погруженный в невеселые размышления, пока его ласково не коснулась чья-то рука.
– Поешь, – сказала Золотая Луна. – Еда навряд ли отвлечет тебя от раздумий. Но если отвлечет, так это к лучшему.
Танис улыбнулся ей и с пробудившимся аппетитом занялся едой. Последовав совету Хозяйки Леса, он попытался хотя бы на время отрешиться от всего тягостного и трудного, и это ему удалось. Но Золотая Луна была права: совсем позабыть он так и не смог.
Друзья последовали его примеру, принимая все то странное, что их окружало, с невозмутимостью бывалых путешественников. Единственным напитком, к большому разочарованию Флинта, служила вода; тем не менее сомнения и страхи вскоре покинули их сердца, смытые прочь, как грязь и кровь – с их рук. Они смеялись, ели и переговаривались, радуясь обществу друг друга. Хозяйка Леса больше не обращалась к ним, лишь по очереди обводила их взглядом.
На бледном лице Стурма наконец появилась какая-то краска. Он вкушал пищу с благородным достоинством, как истинный рыцарь. Его соседом был Тассельхоф, и Стурму приходилось отвечать на уйму вопросов, касавшихся его родины, которыми засыпал его неугомонный кендер. Он также, не привлекая ненужного внимания, извлек из сумки Таса костяную вилку и нож, успевшие неведомо как туда угодить. С другой стороны Стурма сидел Карамон; рыцарь отодвинулся от него как можно дальше и старался не замечать его вовсе.
Великан наслаждался пиршеством. Он ел втрое больше и втрое быстрее остальных и, самое скверное, чавкал в три раза громче. И при этом еще в лицах изображал Флинту свою схватку с троллем, используя вместо меча большую полуобглоданную кость. Флинт ел от души, время от времени сообщая Карамону, что тот, без сомнения, был величайшим на всем Кринне вруном.
Рейстлин, сидевший подле брата, ел очень мало: кусочек самого нежного мяса, несколько виноградин да ломтик хлеба, размоченного в воде. Он молчал, внимательно прислушиваясь к тому, что говорили другие, вбирая все сказанное и запоминая, чтобы в дальнейшем использовать.
Золотая Луна держалась с изяществом, чувствуя себя вполне свободно: принцесса племени кве-шу привыкла есть на виду и умела поддерживать застольную беседу. Она вовсю болтала с Танисом, расспрашивая его о стране эльфов и о других местах, где ему довелось побывать. Речной Ветер, сидевший рядом с ней, держался очень скованно и боялся сделать что-то не так. Он не был шумным обжорой вроде Карамона; просто он привык есть у походных костров в обществе таких же, как он сам, а вовсе не в королевских пиршественных залах. Он неловко управлялся со столовым прибором, прекрасно зная, что выглядит рядом с Золотой Луной неотесанным мужланом. Он ел молча, стараясь, чтобы на него поменьше смотрели.
Но вот наконец все начали отодвигать тарелки и откидываться на удивительных стульях, угощаясь на десерт сладким печеньем. Тас, к полному восторгу кентавров, запел кендерскую походную песенку. И тут, совершенно неожиданно для всех, заговорил Рейстлин. И, как ни странно, его тихий, шелестящий голос так и прорезал говор и смех.
– Хозяйка Леса… – обратился он к единорогу. – Сегодня мы сражались с отвратительными существами, каких никогда прежде не бывало на Кринне. Можешь ли ты нам что-нибудь поведать о них?
Веселое, почти праздничное настроение тут же сникло, словно накрытое темным плащом. Все начали обмениваться угрюмыми взглядами.
– Эти твари ходят на двух ногах, как люди, – подхватил Карамон, – но сами похожи больше на ящериц. У них когти на лапах, а за спиной крылья, и… – он невольно понизил голос, – умирая, они обращаются в камень!
Хозяйка Леса поднялась на ноги и вновь обвела их печальным взором Казалось, она предвидела вопрос.
– Я знаю эти существа, – отвечала она. – Несколько их вошло в Омраченный Лес с отрядом гоблинов из Гавани неделю назад. На них были плащи с капюшонами, несомненно, предназначенные скрывать их жуткую внешность. Кентавры незаметно следовали за ними, дабы они никому не причинили вреда, пока ими не занялись воины-призраки. Кентавры рассказали мне, что эти существа называют себя «драконидами» и якобы принадлежат к какому-то Ордену Дракона.
Лоб Рейстлина пробороздили морщины.
