По мере приближения к фундаменту вопли усиливались, и вскоре
я смогла разобрать следующие слова: «Мужики… Сашка… Веник», из чего сделала
вывод, что орет Серега, и оказалась права. Серега в самом деле орал, сидя на
земле в очень неудобной позе, привалившись спиной к каменной кладке, орал
довольно долго, потому что успел вспотеть и охрипнуть.
— Тебе чего? — спросила я. Он замер, посмотрел на
меня как-то укоризненно, а потом попросил:
— Позови мужиков.
— Зачем? — поинтересовалась я, устраиваясь рядом.
— Ногу подвернул. Болит, стерва, — в
доказательство своих слов Серега продемонстрировал стремительно распухающую
лодыжку.
— А чего ты тут делал в одиночестве? — продолжала
спрашивать я, не спеша кидаться на помощь.
— Капкан смотрел, — нахмурился Серега. —
Очень мне интересно стало. Вот я и спрыгнул, но неудачно.
Объяснение меня в принципе удовлетворило, хотя Серега
находился довольно далеко от места установки капкана.
— Ладно, пошли, — кивнула я, поднимаясь.
— Мужиков позови, — напомнил он.
— Без надобности. — Я приподняла Серегу и, закинув
его на спину, на манер мешка, легко выбралась на зеленую травку и зашагала к
дыре, решив добираться к дому номер одиннадцать кратчайшим путем, то есть через
дыры в заборах.
Мышильда, заприметив нас в саду, кинулась сопровождать,
забежала вперед, поднялась на веранду и радостно возвестила:
— Несчастье у нас. Серега ногу подвернул.
Я осторожно опустила раненого на диван, при этом Сашка
восхищенно выпучил глаза, а Колька стал задумчивее обыкновенного. Серега
брякнул:
— Спасибо, — и посмотрел на меня с легким
недоумением.
— Что, так и несла? — прошептал Сашка, Мышильда
тут же влезла:
— Это они запросто, это им как нечего делать и не в
диковинку. Они и лошадь какую ни на есть остановят, а уж по горящим избам
шататься у них любимое занятие. Так что не стесняйтесь, ежели что, на помощь
зовите.
Не обращая внимания на сестрицу, я сосредоточилась на
Серегиной лодыжке, потрогала, пощупала и авторитетно заявила, что дело
нешуточное и, возможно, у парня перелом. Серега при этом вел себя как-то
странно. Обычно мужики при первых намеках на страдания впадают в панику, а этот
просто горел от нетерпения: то есть ерзал, смотрел со значением на Клея и
почему-то торопился от нас отделаться. В конце концов это показалось мне
обидным, и я ушла, прихватив с собой Мышильду.
Не найдя занятия получше, мы взялись за лопаты и за четыре
часа смогли выполнить дневную норму. Сокровища нам не попались, зато копать
никто не мешал.
* * *
Ночью меня разбудил звук работающего мотора. Я выскочила на
крыльцо, но, увидев, что мой «Фольксваген» стоит себе на месте, успокоилась и
хотела уже вернуться в дом, но тут заприметила следы бурной деятельности у
соседей. То есть не следы заприметила, а их машину. Она появилась со стороны
реки, вывернула возле дома номер три, где был проезд, и на приличной скорости
промчалась мимо, даже не подумав свернуть к родному дому. Это меня озадачило.
Ошибиться я не могла, потому что возле нашего дома горел фонарь и света было
достаточно для того, чтобы я отлично рассмотрела не только знакомый джип
«Тойоту» и номерные знаки, но и силуэты водителя и пассажира. «Может, Сереге
стало хуже и его в больницу повезли? Только какого черта они избрали такой
странный маршрут: задами, вдоль реки, когда преспокойно могли съехать на
проезжую часть без всех этих излишеств?»
— Чудеса, — сказала я громко и легла спать.
Утром рыть отправились впятером: мы с Мышильдой, наш хозяин
и два моих мужа. Все три представителя сильного пола безбожно халтурили, но я
почти не обращала на это внимания. Другие мысли одолевали. В конце концов я не
выдержала, бросила лопату и пошла к дому номер одиннадцать. Ни джипа возле
крыльца, ни добровольцев на веранде не наблюдалось, вместо них имелся замок. Он
висел на двери, вызывая тревожные мысли. Тут я связала воедино Серегину
лодыжку, ночную экскурсию и сегодняшнее гробовое молчание дома и заспешила к
фундаменту.
— Пошли обедать! — рявкнула я, едва протиснувшись
в дыру, и грозно махнула рукой. Мужиков точно ветром сдуло.
— Чего ты? — рассердилась Мышильда. — Рано
еще. Пусть бы поработали.
Не слушая сестрицы, я устремилась к обгоревшим полкам, нашла
рычаг и, открыв дверь, шагнула в темноту, держась обеими руками за стену. Нога
благополучно соскользнула со ступеньки, и я твердо обосновалась на каменном
полу. После чего, нащупав фонарь, включила свет, направила луч на стену
напротив и глухо простонала: мумии на месте не было.
— Мышильда, — рявкнула я, — нашу мумию
свистнули!
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась
сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось
вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не
тюкнулась головой об эту самую ступеньку. — Точно, свистнули, —
прошептала сестрица, выпучив глаза. Чтобы удостовериться до конца, мы пробежали
подземным ходом до реки и обратно: мумии нигде не было.
— Странно все-таки, — заметила я на обратном
пути. — Мы боялись, что свистнут бумажник, а свистнули покойника. Как
думаешь, зачем он им?
— Не знаю, — грустно ответила сестрица. Мне была
понятна ее печаль, кому же понравится чувствовать себя обворованным. Конечно,
по большому счету, мумия нам была без надобности и даже немного пугала, но
теперь, когда она пропала, мы ощутили утрату. — Что за народ, —
сокрушалась Мышильда, устроившись на ступеньке. — Все подряд тащут.
Совершенно ничего нельзя оставить.
— Ума не приложу, на что им покойник сдался? — в
тон сестрице заметила я. — А может, он какой ценный?
Сестрица задумалась, глядя в дальний угол, потом кивнула:
— Может быть… думаешь, это Клей с дружками?
— Конечно, кто же еще? Про ходы мы ему рассказали.
Серега, когда рыл, все в эту сторону поглядывал, и вчера, как видно, решил свои
догадки проверить, вот и вывихнул лодыжку. А ночью подогнали машину и стащили у
нас покойника.
— С ума сойти… — покачала головой Мышь. — Хотя что
только люди не воруют…
— А по-моему, они либо спятили, либо мумия представляет
большую ценность.
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
— Может, есть люди, кому он дорог, и они мечтают
похоронить по христианскому обряду.
