– Мамочка, я не хотела, – заплакала девушка.
– Конечно, дорогая, – попыталась улыбнуться Вяземская, – ты не нарочно, но у тебя здорово получается мне пальцы ломать.
Повернулась и, сильно хромая, удалилась. Я растерялась, неприятно присутствовать при чужой ссоре. И тут с Фаиной случилась натуральная истерика. Она села на диван, принялась бить по нему кулаками, потом стала рвать на себе волосы. В прямом смысле этого слова, выдирать их! Хорошо, что сцена разыгралась в обеденное время, ученики находились в столовой. Мои воспитанники очень эмоциональны, они бурно реагируют на чужой смех, слезы. Я поэтому всегда прошу тех, кто появляется в комнате, говорить спокойно, не размахивать руками. Василиса Васильевна, вводя меня в курс дела, рассказала, что один раз в кабинет зашла пара, муж с женой. Он хотел тещу поместить в «Солнечный сад». А поскольку деньги были у супруга, жена молчала. Но в конце концов она что-то не то сказала, богач заорал, и Егорушка упал в обморок, еле-еле его в себя привели. Даже представить страшно, что могло с ним стать, да и с другими тоже, при виде истерики Фаины. Я сообразила, что нельзя никого звать на помощь, решила сама медсестру успокоить, налила ей воды. Она стакан на пол бросила. И что самое ужасное! Все это она проделывала в полнейшей тишине. Истерика без звука. Поверьте, лучше бы вопила. С четверть часа Фаина бесновалась, потом раз – и заснула. Я села за стол, на часы смотрю, думаю: не стану ее будить, вдруг опять в клинч войдет. У наших тихий час. Следующие занятия только в полшестого, после полдника. Фая пролежала некоторое время, потом села, огляделась по сторонам и шепчет:
– Простите, пожалуйста.
Я решила сделать вид, что ничего не произошло.
– Все в порядке, вы просто устали, вот и задремали, я хочу моим подопечным предложить…
Фаина руки подняла:
– Спасибо, что не выгнали за припадок.
Ну тут уж не стоило мне ничего изображать, я ей сказала:
– Вам было не по себе.
Она усмехнулась:
– Деликатно сказано. Я просто разум потеряла. Очень испугалась.
– Вы случайно матери на ногу наступили, – осторожно сказала я, – неприятно, но это с каждым случиться может. Уверена, Вяземская давно из головы выкинула это происшествие. Не переживайте.
Медсестра сгорбилась:
– Нет, она ничего не забывает. Мне исполнилось восемь лет, когда мамочка повела нас в цирк. Карина с ранних лет тихая, усидчивая, а я мотор с вентилятором. В антракте пошли за мороженым, встали в очередь. Кара к маме прижалась, а я прыгаю и со всего размаха, как попаду Эмилии Францевне по ноге. У нее из глаз слезы брызнули, она еле-еле до зала доковыляла. Меня ни словом не упрекнула. Я прощения просила, сама плакала. Вечер ужасный получился. На завтра еще хуже было, мама поехала к доктору и выяснилось – у нее перелом двух пальцев. И вот с тех пор всякий раз она, надевая туфли на каблуке, даже очень маленьком, морщится, ей трудно в лодочках долго ходить. А все из-за меня. Детская минутная шалость сделала мамулю инвалидом на всю оставшуюся жизнь. И как бы мне ни было стыдно, ничего уже не исправишь. От моих извинений пальцы у мамы новые не вырастут. А сегодня! Опять я ей ногу повредила. Ту же! Нет мне прощения. Нет! Нет!
Последние слова она с таким надрывом произнесла, что я испугалась: вдруг опять сейчас волосы выдирать станет. Но Фаина встала и пошла к двери. Молча. Помнится, я подумала: «Эмилия-то не такая добрая, какой кажется».
Вера Игнатьевна сделала паузу и продолжила:
– Мне стало понятно, что она управляет людьми с помощью обид. Причем делает это мастерски. Фаина Вяземской случайно на ногу сто лет назад наступила. Так мать до сих пор кривится на ее глазах, когда туфли надевает. Мало ли что ребенок сделать может! Детские шалости забывают сразу. Да, сломала пальцы, это больно, неприятно. Ну отругай дочь, заплачь, скажи: «Экая ты недотепа». И все! Но Фаина всю жизнь чувствует себя виноватой, старается Эмилии угодить. Мать не дает забыть о том, как малышка ей боль причинила. Держит дочь на коротком поводке. Начнет Фая с ней спорить, а та примется ногу потирать и говорить:
– Ох! Что-то пальцы поломанные ломит, наверное, к перемене погоды.
Все. Фаина перестает препираться. Ольга Петровна, психолог, тоже чувствует вину перед хозяйкой. Она давным-давно разбила статуэтку в ее комнате. Эмилия собирает фигурки детей. Ольга одну кокнула. И вот с тех пор Эмилия, приобретя новинку в свою коллекцию, тихо вздыхает и бормочет:
– Прекрасная вещь! Почти так же хороша, как погибшая статуэтка мальчика с кошкой. Кто-то ее разбил случайно. Уж не помню кто! Ох, давно это случилось, а мне до сих пор жаль. Уникальная вещь. Мейсон. Настоящий. Попалась мне в антикварной лавке на рынке. Хозяин, не зная ценности статуэтки, отдал ее мне за копейки. Как я радовалась! Прямо летала от счастья!
Вера Игнатьевна расправила юбку:
– Я случайно стала инициатором подобного разговора. Вскоре после моего приема на работу хозяйка праздновала день рождения. Надо было ей принести презент. Мои средства ограниченны, но отделаться одним букетом неприлично. Я потихоньку спросила у Карины:
– Чем можно Вяземскую порадовать? Не за бешеные деньги?
Та ответила:
– Мама никогда не берет в расчет цену. Ей важно: с душой подарок или просто формально куплен. Маме очень нравятся фигурки детей, мальчиков. Девочкам она тоже рада, но меньше. У нее много всего разного. Если надумаете купить, пришлите мне фото, скажу: есть такая или нет.
В результате я нашла премилую и совсем не дорогую вещичку, правда, китайского производства. Малыш лет шести сидит в кресле с кошкой. Сзади из спинки кресла торчит ключ. В день своего появления на свет Эмилия устроила для служащих чай, все ей пакетики вручали. Вяземская подарки в сторону не откладывала, тут же открывала, мой изучила, в ладоши захлопала.
– Прелесть, прелесть! Наверное, долго искали. Очень-очень мне нравится Ах!
И рассказала историю про погибшую фигурку. Я смотрю, Ольга краснеет, потеет, не знает куда руки девать. Карина мне шепнула:
– Мамочка очень эмоциональная, поэтическая натура, стихи в юности писала. Она не помнит, кто именно плохо ей сделал. А я в курсе: ту любимую статуэтку Ольга расколошматила. У нее в руках невероятный убойный талант. Столько посуды на кухне перебила! Пару раз стекла в окнах в осколки превратила. Оля помнит про статуэтку, ей всякий раз становится неприятно, когда мама о том мальчике жалеет. Вот и правильно. Так ей, криворучке, и надо, пусть переживает, раз маме неприятность причинила.
Люди по-разному окружающими управляют. Одни кричат, другие, наоборот, слова не скажут, третьи деньги дают-отнимают. Но это все стандартные педали. Вяземская нашла оригинальный способ: те, кто ее обидел, испытывают смущение и стараются изо всех сил загладить свою вину.
– Василиса Васильевна работала на вашем месте? – уточнила я. – Она же библиотекарь!
