Узнав, что хозяйка доверила ее сыночку свое любимое животное, Василиса Васильевна побежала в ближайший храм и поставила свечки у всех икон. Библиотекарша отлично знала: киса для Эмилии как ребенок. Значит, Вяземская по достоинству оценила трудолюбие, аккуратность и профессиональные навыки Пашеньки, если разрешила ему давать витамины Беатрисе.
И все шло так хорошо, так здорово, так чудесно! Паша начал готовиться в институт. Эмилия, узнав о желании паренька стать психиатром, велела ему еще помогать и Филиппу Андреевичу. А тот отнесся к будущему студенту по-отечески, насоветовал книг, объяснял непонятные места в тексте. Да, у Паши не стало свободного времени, он практически не виделся с матерью, но Василиса не расстраивалась, она понимала: мальчик не безобразничает, не шляется по улицам, не пьет водку в подъезде, он бегает между пансионатом и лабораторией, серьезно занимается работой. Как-то раз ей удалось затащить сына в гости, и она принялась его расспрашивать:
– Чем ты занят у Маслова?
Павел строго ответил:
– Это врачебная тайна. Не имею права говорить о больных с кем-либо, кроме Филиппа Андреевича.
Василиса не обиделась, наоборот, обрадовалась. Господи! Наконец-то Пашенька поумнел! Она просто парила над землей, все окружающие говорили ей:
– Ты так помолодела!
– Ой, да ладно, – отмахивалась Василиса, – нашлись комплиментщики.
Счастье закончилось внезапно, словно кануло в яму. В один далеко не прекрасный день госпоже Терентьевой позвонил сын.
– Пашенька! – обрадовалась мать. – Как дела?
– Мама, я в полиции, – сухо ответил парень, – привези сюда спортивный костюм, кроссовки, мыло…
– Что? – закричала Василиса. – Объясни скорей…
– Не могу, – ответил Пашенька, – запиши адрес да поторопись, меня отсюда скоро увезут в СИЗО, а там свои порядки.
Библиотекарша кинулась к Жоре, тот велел ей сидеть тихо и схватился за телефон.
Через несколько часов отец Павла вернулся из отделения и сказал Василисе:
– Дело плохо! Павел напоил пациента Корсакова снотворным, влез в его шкаф, украл какие-то вещи.
– Не может быть! – ахнула Василиса.
– Еще как может, – устало ответил Жора.
– Зачем ему ерунда, которая у этого бедняги имеется, – зарыдала любовница, – ты же знаешь, у жителей пансионата ничего ценного нет. Фигня какая-то! Фотографии, сушеные цветочки…
– Алена Петрова, главная медсестра, которая поймала Пашку на горячем, сообщила, что у Корсакова очень дорогие часы, несколько десятков тысяч евро, а то и сотен стоят. Паша их спер.
– Сын не вор! – забилась в истерике Василиса.
– Грабитель! – заорал Жора. – Вот оно, твое воспитание.
Случился скандал с битьем посуды, потом пара успокоилась.
– Его взяли с часами, – мрачно пояснил Жора, – в кармане он их носил! Идиот! Теперь закатают его лет на семь!
– На сколько? – обомлела мать. – За такую ерунду? Паша, наверное, часы вернул!
– Их у него отобрали! – отрезал Жора.
– Он извинится, больше никогда так не поступит, – лепетала мать, – Пашенька хороший, умный…
– Замечательный, – фыркнул любовник, – а ты дура! Извинится, вернет! Детский сад, штаны на лямках. Воровство в особо крупных размерах – вот как это в уголовном кодексе называется!
– Часы маленькие, – возразила Василиса, – не машина.
– От дура! – вскипел Георгий. – Не по размеру ценят, по стоимости. Короче, сиди тихо, не высовывайся из библиотеки. Если кто с вопросами придет, отвечай: «Не могу на личные темы в рабочее время беседовать». Захлопни и заклей рот. Ляпнешь по простоте своей чего не то, хуже своему сыну-кретину сделаешь.
– Он и твой ребенок, – заорала Василиса.
И она снова устроила Куликовскую битву.
На следующий день ближе к ночи Жора обрадовал Василису:
– Я нашел человека, который поможет.
– Адвокат нереальных денег потребует, – всхлипнула та. – А где их взять? Ты почти всю свою зарплату в законную семью несешь, нам с Пашей крохи перепадают.
– Помнишь Елизавету? – спросил Георгий.
– Кого? – не поняла библиотекарша.
– Женщину, которая Пашке понравилась, – напомнил охранник, – он еще просил меня ее в клинику устроить. А ты велела ее не брать.
– Конечно! – разозлилась Василиса. – Увидела их случайно в кафе неподалеку от клиники. Бабе точно за тридцать, крашеная, морда глупая, прижималась к мальчику, прикидывалась школьницей… Сразу видно, чего она хочет! Пашенька неопытный, думаю, девочки у него никогда не было. Он, не дай бог, на потасканной обезьяне жениться надумает. Я его воспитала честным…
– Ты его воспитала вором, – перебил Жора, – и дураком в придачу. Если уж спер часы, так не таскай их в кармане! И не малыш он! Давно взрослый! И с бабами у него порядок, просто он тебе о них не докладывает. Елизавета ему очень понравилась, я бы ее в отдел персонала рекомендовал, да ты, когда от меня узнала о просьбе сына, в раж вошла. Я и бортанул Лизу. И что? Теперь она одна Пашке помочь согласна! И денег за услуги не просит.
– Как она моего мальчика спасет? – заплакала Василиса.
– Ее ближайший родственник работает в системе особых бригад, – нехотя стал объяснять любовник, – я о них краем уха слышал. Профи высокого полета, частная структура. Если возьмутся за Пашкину беду, вытащат его из каталажки.
Василиса молитвенно сложила руки.
– Жорик! Я перед ней на колени встану! Пусть только мальчика домой вернет.
– Да нужна ты ей! – отмахнулся Георгий. – Я ей потребовался. Вопрос поставлен ребром: Елизавета хочет работать в «Солнечном саду». Как только ее оформят на работу, Пашке помогут.
– Скорей звони в отдел персонала, – потребовала Василиса, – не сиди пнем, действуй.
Библиотекарша замолчала.
Глава 23
– Георгий, вы сумели пристроить Лизу? – прервала я тишину.
– Я служу в клинике с момента ее основания, – уточнил Георгий, – с Эмилией Францевной очень давно знаком. Еще до того, как она медцентр основала. Гениальная женщина. Я работал в милиции, зеленый такой, недавно на службу попал, опыта никакого. А Вяземскую обокрали, квартиру вскрыли, уперли из прихожей ондатровые шапки. Помните такие?
Я засмеялась:
– Конечно. Предмет мечтаний советских мужчин. Здоровенная такая, квадратная меховая табуретка, колом на макушке стояла. Не очень удобная, но статусная. Ондатровый ужас на голове свидетельствовал о том, что его владелец принадлежит к элите общества. Он не носит вульгарного кролика, прикреплен к какому-то распределителю материальных благ или владеет солидными деньгами. У женщин ту же роль исполняла шуба из нутрии. О норке и не мечтали, она была доступна лишь очень узкой категории дам.
