– И, похоже, сработало, – сказал Дэвид. – Еще раз повторяю, неважно, что ты бесишься. Ты здесь, а они далеко.
– Еще раз повторяю: это не моя заслуга. Это все Эдвард Кинг, тип, который олицетворяет все, что я ненавижу. Он расист и подлец, самый настоящий фашист, а мои родители теперь будут управлять его армией наемников по всему штату, и при этом я должна улыбаться.
– Я просто хочу, чтобы ты знала: ты не улыбалась…
Стиви задыхалась от возмущения. Какое-то время она не могла произнести ни слова, но, отдышавшись, вновь повернулась к Дэвиду.
– А еще твоя мать никакой не летчик, ты бессовестный врун, – заявила она.
– Откуда ты знаешь? Она вполне могла бы быть летчиком.
– А отец производит удобрения, да?
– Вот это точно правда.
– Около пляжа в Сан-Диего?
– Не советую там купаться. – Дэвид с серьезным видом покачал головой.
– Не знаю, как там твой отец с его удобрениями, но ты точно полное дерьмо.
Он пожал плечами, будто говоря: «Так тому и быть».
– Что с тобой не так, черт подери? – спросила она.
– Много чего.
– Ты лжец.
– Наверное, мы оба слегка чувствительны в отношении наших родителей. Я просто хотел помочь решить твою проблему. Проблема решена. Хочешь беситься – валяй. На здоровье.
Он вставил болтающийся наушник обратно ей в ухо, но она не стала включать свой неизменный подкаст. Она посмотрела на бледное отражение его лица на оконном стекле и с досадой подумала, что просто не может оторвать взгляд от линии его подбородка. Поначалу он казался ей таким острым, словно все его лицо сужалось книзу в одну точку. Пожалуй, это не так. Должно быть, раньше он специально его выпячивал.
Дэвид уткнулся в свой телефон и не обращал на нее внимания.
Вот только пальцы его левой руки изобразили маленького паучка и принялись отплясывать на коленке. Стиви завороженно смотрела на этот танец, словно так и предполагалось, а паучок тем временем подкрался к ее ноге…
Затем отскочил обратно…
Снова подполз, робко зависнув одной пальцеобразной ножкой над ее коленом, но не касаясь, не касаясь…
Едва заметно коснулся кончиком и отскочил; точно коснулся?
Все ее тело оцепенело в ожидании.
Автобус резко свернул на проселочную дорогу, подбросив их на сиденьях и моментально сдув паучка с коленки.
* * *
Когда они вышли из автобуса, Стиви пошла впереди Дэвида. На полпути к «Минерве» зашагала чуть медленнее, прислушиваясь, не раздадутся ли сзади его шаги. Его нигде не было видно. Она вошла в общую комнату коттеджа в полнейшем разочаровании.
– Как прошло? – спросила Джанелль из-за открытой двери, когда Стиви проходила мимо ее комнаты.
Джанелль сидела посередине штабелей из книг по математике и вороха проводов, из открытого ноутбука доносились звуки какого-то сериала.
– Все хорошо. – Стиви изо всех сил постаралась придать голосу непринужденный тон. – Нормально. Думаю, все в порядке. Пока что остаюсь.
– Здорово! – восторженно воскликнула Джанелль. – Заходи!
– Я собиралась… – Стиви мотнула головой в сторону своей комнаты. – Мне нужно пару минут.
В своей комнате она принялась расхаживать взад-вперед, не снимая пальто. Остановилась перед зеркалом. Щеки от осенней прохлады разрумянились. Она сняла вязаную шапку: короткие волосы прилипли к вискам.
Пришло время спросить себя о том, о чем она никогда не задумывалась всерьез: она привлекательная? И что значит «привлекательная»? Что в ней нравилось другим людям? Она знала, что нравилось ей: короткая стрижка. Нравилось, как она прищуривается, потому что тогда взгляд становится таким острым и проницательным. Она провела пальцем по пухлым губам – рот тоже ничего, по крайней мере, она никогда не боялась его открыть и высказаться. Взгляд скользнул вниз и остановился на груди. Она почувствовала ее наливающуюся полноту.
Было ли все это тем, что называют «привлекательностью»?
Кто знает. В любом случае все это было неотъемлемой частью Стиви.
Она облокотилась о край комода и уставилась в пол. Она знала, что такое паника. Но новый гормональный коктейль, появившийся в меню ее тела, был ей абсолютно неизвестен. И непонятно, как это может повлиять на ее планы. Она хочет пойти наверх.
Она хочет… к Дэвиду.
Она хочет его. Этого невыносимого Дэвида, единственного, кто умудряется вывести ее из себя (кроме родителей, естественно). Кого она вынуждена видеть каждый чертов день. Кто приходит с пробежки потный, а спустя минуту появляется в общей комнате благоухающий, чистый и…
Почему он? Почему из всех эти боги гормонов выбрали именно его?
Она услышала, как он вошел. Прошел в коридор. Остановится?
Нет. Под его ногами тяжело заскрипели ступени.
Она, наверное, должна пойти и поговорить с ним. Правда, непонятно, о чем. Она скинула пальто, пересекла комнату и опомнилась только на лестнице.
У его двери она в нерешительности остановилась. Ей не часто приходилось бывать на этом этаже. Так получилось, что его заняли парни, хотя у них был выбор. В коридоре здесь было темнее, чем внизу, отчетливее слышался ветер. Она подняла руку, чтобы постучать, и простояла так добрых несколько минут, прежде чем робко ударить костяшками пальцев о дерево.
Дэвид открыл дверь. Он уже не выглядел напыщенным павлином. Из комнаты пахнуло теплом: горячий воздух собирался в верхней части здания. Горела единственная лампа, у кровати.
– Ты что-то хочешь? – спросил он.
– Я хочу…
Чего она вообще хочет?
– Хочу понять…
– Что понять? Законы жизни? Устройство Вселенной?
– Я хочу понять, в чем твоя проблема.
– Моя проблема? Какая проблема?
– Ты чего-то недоговариваешь, – задумчиво произнесла она. – Есть что-то…
– Ты тоже чего-то недоговариваешь, – перебил он ее. – Почему ты не упоминаешь тот факт, что мы целовались?
– И что я должна сказать? – смущенно спросила Стиви, и ее щеки вспыхнули.
– Вау, да у тебя реальные проблемы с застенчивостью, – усмехнулся он. – Стоит поработать над этим.
Она зло вскинула голову.
– Ну ладно, поговорим, – процедила она сквозь зубы. – Что будем обсуждать? Технику?
– Можно и технику. Твоя, к слову, была вполне хороша. Похоже, тебе нравится исследовать языком. Ты же детектив, прямо в каждой клеточке своего тела…
– Отлично. – Она повернулась спиной. – Всего хорошего.
– Я специально дразню людей, – вдруг серьезно произнес он. – Поверь. Я в курсе. Это весьма эффективный способ общения, если у тебя больше нет других вариантов. Не можешь зайти через дверь – брось камень в окно. И, по-моему, ты такая же.
