– Стиви? Стиви Белл?
Она взглянула наверх – на балконе, перевесившись через перила, стоял мистер «Зовите меня Чарльз». На нем была футболка с эмблемой Зеленого фонаря и брюки чинос, а слегка взъерошенные волосы придавали ему небрежный и мальчишеский вид.
– Поднимайся, – позвал «Зовите меня Чарльз».
Он встретил Стиви на площадке и протянул руку.
Из ближайшей комнаты им навстречу вышла женщина. Первым, что бросилось в глаза Стиви, был ее рост. Женщина, вероятно, и так была не низкой, да к тому же на ней были лакированные черные туфли на тонкой шпильке. Когда она повернулась, подошва туфель сверкнула красным. Стиви не была экспертом в моде, но даже она знала, что такие туфли не из дешевых, как и прекрасно сшитая юбка-карандаш и воздушная блузка сложного покроя, с колыхающимися воланами и складками. Над ее прической явно поработал стилист: длинные волосы были профессионально окрашены в перемежающиеся золотистые и каштановые тона. Женщина что-то набирала в телефоне.
– Доброе утро, Дженни, – поприветствовал ее Чарльз.
– Привет, – бросила она, не поднимая головы, и прошествовала мимо. Ни паузы, ни кивка, ни улыбки. Неприкрытое пренебрежение. Ничего подобного в своей старой школе Стиви не видела. Но Чарльз лишь улыбнулся.
– Это доктор Куинн, – сказал он. – Она читает лекции по американской истории и культуре у первокурсников. Пройдем в мой кабинет.
Поскрипывающие полы были устланы ковровыми дорожками, приглушающими шаги. Дверные ручки в виде круглых кристаллов таинственно поблескивали на фоне темного дерева, а об их острые грани, казалось, можно пораниться.
На последней двери, ведущей в спальню Айрис, а теперь – в кабинет Чарльза, висела пробковая доска, сплошь увешанная табличками, стикерами, маленькими плакатами и надписями: «СПРАШИВАЙ ОБО ВСЕМ», «НАЗАД, Я СОБИРАЮСЬ ЗАНЯТЬСЯ НАУКОЙ!», «Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ОТ ВАШЕЙ РЕАЛЬНОСТИ И МЕНЯЮ ЕЕ НА СВОЮ». Самая большая надпись располагалась в центре и явно была сделана вручную. Она гласила: «БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ».
Как раз всего этого и боялись родители Стиви, и она почувствовала странную смесь трепетного восторга и неприязни.
Обстановка комнаты, безусловно, изменилась со временем. Выцветшие серебристые обои, скорее всего, остались от прежней хозяйки, но теперь все стены были заставлены книжными шкафами, между которыми ютились письменный стол с парой стульев и небольшой диван. Повсюду виднелись книги: полки в шкафах были забиты толстыми томами, книги лежали стопками на полу, громоздились на диване, окружали камин. Над столом висели дипломы и сертификаты: Гарвард, Йельский университет, Кембридж – всего шесть массивных рамок; красовались групповые фото команды гребцов и студентов – впечатляющие свидетельства блестящей научной карьеры.
Чарльз указал Стиви на стул.
– Должен сказать, Стиви, – начал он, – твое письмо оказалось одним из самых интересных, какие я когда-либо читал.
Стиви глубоко втянула воздух. «Интересное» – очень неопределенный эпитет.
– Я знаю, ты очень увлечена историей этого места, а также криминалистикой. Изучаешь уголовное судопроизводство. Хочешь в дальнейшем работать в ФБР?
Стиви нерешительно кивнула.
– Превосходно. Давай посмотрим, что у нас есть для тебя, – он надел очки и повернулся к компьютеру. – Итак, вот что мы подготовили исходя из твоих интересов. Ты будешь изучать анатомию и физиологию, статистику и испанский… Это основные предметы, все крайне полезные. Затем мы определили тебя на семинары по уголовному праву и истории права в Америке. Три раза в неделю у тебя будет йога. Все студенты слушают курс доктора Куинн по литературе и истории. Обычно в первый год студенты делают небольшой проект, который станет частью основного проекта на втором курсе. Ты уже думала об этом до приезда?
Стиви с трудом сглотнула. Не просто думала – вчера вечером она готова была сказать об этом вслух, но сейчас, перед Чарльзом, перед всей этой реальностью, сможет ли она повторить? В горле встал комок.
– Мой проект… – попыталась выдавить она, – это раскрыть дело…
– Раскрыть? – вскинул голову Чарльз. – В смысле сделать доклад?
– Нет… в смысле… выяснить, что случилось на самом деле.
Чарльз снял очки, аккуратно сложил их и откинулся на спинку кресла.
– Весьма смелое заявление, – произнес он. – Будь добра, сформулируй для меня поточнее.
Стиви поерзала на стуле и уселась ровнее.
– Я изучила все версии и прочитала все стенограммы протоколов допросов.
– Их, наверное, много.
– Протоколы основных допросов составляют восемьсот страниц. – В голосе Стиви появилась уверенность. – Думаю, ответ где-то в этом доме. Преступник был в доме в тот день.
– Подожди-ка секунду.
Чарльз какое-то время рассматривал ее, прижав кулак к подбородку. Чем дольше длилась пауза, тем сильнее Стиви вжималась в спинку стула.
– У меня возникла одна идея, – наконец произнес Чарльз. – Пойдем.
Он загадочно улыбнулся, совсем как ведущий детского обучающего шоу с мультяшными собаками, словно говоря: «Пойдем со мной, дружок, если хочешь чему-то научиться!».
Они спустились обратно в холл и двинулись к служебным лестницам в глубине коридора, ведущего из холла в подсобные помещения, которыми обычно пользовались слуги. На самом верхнем этаже они остановились перед дверью с табличкой «Посторонним вход запрещен» и панелью кодового замка. Стиви нравились такие двери. Чарльз набрал на панели код из четырех цифр, причем он даже не пытался его скрыть, из чего Стиви сделала вывод, что он хотел, чтобы она его увидела.
– 1936? – спросила она.
– Не слишком хитроумно, зато легко запомнить, – с улыбкой ответил он.
За дверью начинались ступени на чердак: неказистые, узкие, покрытые пятнами. Поднявшись по ним, Стиви и Чарльз попали в огромное помещение под крышей, занимающее периметр всего дома. Там было темно; несколько мансардных окон закрывали плотные шторы.
– Очевидно, что у Эллингэмов было много вещей, – начал Чарльз, набирая комбинацию цифр на панели, включающей свет. – Основные документы были отправлены в Йель, что-то – в библиотеку конгресса. Произведения искусства переданы в музеи Смитсоновского, Массачусетского университетов, Лувр и еще десятки музеев по всему миру. У нас осталось кое-что из мебели, а также посуда, одежда, бытовые мелочи.
Одна за другой с легким потрескиванием начали зажигаться лампы.
Все пространство от пола до потолка было уставлено металлическими стеллажами, разбегающимися в разные стороны под прямыми углами. В одном направлении на полках стояли коробки с книгами, целый ряд был занят чемоданами. Лампы, вазы, статуэтки, обломки какой-то мебели, остовы кроватей, стулья, вставленные друг в друга, оттоманки, трельяжи – все это теснилось по углам и жалось к окнам. Целые рулоны обоев громоздились на стеллажах вперемешку с глобусами и коробками с дверными ручками.
