Сестра развернула плечо.
– Уже покатался на велосипеде?
– Да.
Мы все были обязаны заниматься на велосипеде три раза в неделю. Отец специально пристроил его в общей комнате под календарем. Велосипед был синий с белым и никогда не двигался с места, сколько ни крути педали. Когда наставал мой черед, я просил маму включать фильм и представлял, что катаюсь по местам, изображенным на экране.
Сестра подняла голову, так и не сняв маску. Между прядями черных волос появился кусок уха.
– И долго ты выдержал?
– Недавно приехал, – солгал я. – Сейчас очередь мамы.
– Хотел принять ванну?
– Ты против?
Сестра вздохнула, плечи ее поникли. Она поправила резинки маски, чтобы она плотнее прилегала к голове, затем оттолкнулась руками от края ванны и стала погружаться в воду. Резко выдохнула, когда уровень достиг груди. Вытянувшись, она запрокинула голову, чтобы намочить волосы, потом села и прислонилась затылком к стене.
– Давай же залезай, – сказала она.
Я плотнее закрыл дверь, бросил полотенце на раковину и забрался в ванну, устроился напротив сестры. Сначала я вытянул ноги, а потом согнул в коленях, как и сестра, чтобы не касаться ее ступнями.
– А ты хитрая, – усмехнулся я, поерзав. – Оставила мне место с пробкой.
Сестра засмеялась под маской. Услышать ее смех доводилось нечасто. Она протянула мне шампунь. Я намылил голову и отдал его обратно.
– Что будешь делать? – спросил я.
– То же, что и ты. Мыть голову. И лицо.
– Ладно, – сказал я и крепко зажмурился. – Я готов.
Сестра зацокала, потом я услышал, как щелкнули резинки на ее маске, пузырек выплюнул шампунь ей на ладонь, и она принялась наносить его на волосы и плескать воду на лицо.
– Все? – спросил я через некоторое время. Ответа не было. – Ты закончила?
Через несколько секунд я услышал голос сестры:
– Ты действительно боишься взглянуть?
Я прижал обе ладони к глазам. Пузырьки на поверхности воды липли к моему телу и лопались.
Я затряс головой.
– Ладно тебе, – фыркнула сестра. – Вспомни лица мамы и папы. Мое не намного хуже.
– У тебя же нет носа. Вместо него дырка, я не хочу на нее смотреть.
Сестра сжала мою руку.
– Посмотри на меня. Я знаю, ты хочешь. – Она сжала и второе запястье. В ванне поднялись волны, пробка царапала мне попу. Нога соскользнула, и большой палец уперся в покрытый волосами бугорок у сестры между ног.
Сестра потянула мои руки в разные стороны.
– Посмотри на меня, посмотри, – твердила она.
Ей удалось убрать руки от моего лица, но я плотно сжал веки. Настолько, что увидел кружащие разноцветные точки. Я заныл и попытался встать, но сестра схватила меня за колени и заставила сесть. Пробка больно впилась в ягодицу.
Сестра старалась открыть мои глаза. Я старательно жмурился из последних сил. Было больно. Пальцы ее оказались цепкими и сильными.
– Посмотри на меня, посмотри, посмотри…
На одном глазу образовалась щель, пропустившая полосу света. Я смог разобрать какие-то цвета и формы, но в этот момент дверь ванной отворилась.
– Что… что ты делаешь? – закричала мама.
Сестра отпрянула. Громко хлопнула дверь. Мне на глаза легла мамина ладонь. Я невольно заморгал, чтобы дать отдых глазам.
– Тебе повезло, что сюда зашел не отец, – сквозь зубы процедила мама. – Вылезай. Немедленно.
Ноги сестры отодвинулись, опять появились волны, я чувствовал колебания воды на уровне груди. Она встала, и я услышал, как падали капли с ее тела. Что-то твердое уткнулось мне в грудь, от ужаса по спине пробежали мурашки. Это был нос моей сестры. Ее пластиковый нос. Маска перевернулась на воде, и нос задрался к потолку.
– И это возьми, – велела мама, ткнув туда, где плавала маска. – Никто из нас не желает видеть твое лицо.
Я слышал, как натянулись на голове сестры резинки, мокрые, они издавали другой звук.
– Как хотите, – пожала плечами сестра и вышла.
Мама осталась со мной, пока я не решился вылезти из воды. Потом она встала на колени, завернула меня в полотенце, обняла и поцеловала в шею.
– А какое у нее лицо?
Мама вытерла мне глаза уголком ткани. Они еще пульсировали от усилий, когда я жмурился.
– Зачем тебе это знать?
Я молчал.
– Ты ведь не хочешь, – сказала мама. – Тебе и не нужно. Твоя сестра всегда носила маску дома. Так решил отец.
– А она носила ее, когда жила наверху?
– Ты ведь знаешь, что нет. Она надела ее после того, что случилось. После пожара.
Я видел, как затуманились мамины глаза. Нос присвистнул. Один глаз закрылся прежде, чем второй, но вскоре его опять стало видно.
– Но ведь огонь не добрался до меня.
– Конечно нет. – Мама потрепала меня по голове. – Ты ведь был у меня в животе. Ты стал нам подарком.
– А как это – жить наверху?
– С чего так много вопросов? – Мама отстранилась и оглядела меня. – У нас есть все, что и у остальных. Дом, семья. У людей, живущих наверху, нет чего-то большего.
Я вспомнил о ветре, иногда залетавшем в окно.
– Почему папа солгал мне о двери в кухне?
Мама выпустила из рук полотенце и внимательно посмотрела на меня.
– Маленьким мальчикам родители часто рассказывают сказки. Ты ведь не думаешь, что Человек-сверчок на самом деле существует, правда?
– Тсс, он тебя услышит. А я не хочу, чтобы он меня нашел.
Мама опять вытерла мне глаза.
– Надо же… Как хорошо ты помнишь тот день? Ты ведь был вот такой крошечный. – Она развела немного большой и указательный пальцы. – Вот такой.
Я пожал плечами и выпятил нижнюю губу. Мама улыбнулась. Это всегда ее забавляло.
– Это потому, что ты очень умный мальчик, – произнесла она, отвечая сама себе. Мама погладила мое лицо грубой рукой. – И ты знаешь, что никуда не уйдешь, даже если дверь будет открыта. Куда ты пойдешь? – Она обняла меня поверх полотенца, потом оглядела пронзительным взглядом и улыбнулась.
– Никуда, – ответил я.
В одних трусах я отправился в кухню, где на плите булькал морковный суп. Мне удалось услышать, о чем говорила собравшаяся там моя семья.
– У нас все заканчивается, – сказала мама, задев кастрюлю чем-то металлическим.
– Он должен был прийти еще вчера, – отозвалась бабушка.
И тут вошел я. И увидел маму, стоящую на цыпочках у шкафа. Она пыталась достать что-то с верхней полки. Помимо плиты с двумя конфорками, раковины, духовки и холодильника здесь было множество шкафов, тумб, ящиков и полок.
