Я стоял и ощупывал руками мягкие стены, не находя ничего похожего на то, о чем говорила сестра. Может, она меня обманула? Заманила в ловушку, чтобы я ушел из подвала, а она могла сделать с ребенком все, что задумала? Ей ведь удастся отравить малыша, если никто не вылезет из-под кровати и не остановит ее. Я водил руками, уже почти уверенный, что опять обманут.
Мне казалось, что моя семья тоже участвовала в осуществлении плана сестры. Каждый сыграл свою роль, желая заманить меня в это странное помещение. В темноту. Они все хотели избавиться от меня. Жизнь их станет легче, когда рядом не будет мальчика, постоянно задающего вопросы о происхождении пятна света на полу в общей комнате и скрывающего свои тайны в ящике. Они хотели выгнать меня из подвала за страх перед Человеком-сверчком, которого совсем не боялись. Сейчас, наверное, все собрались в спальне родителей и радуются такому успешному завершению. Потом они закроют дверцы шкафа и оставят меня здесь. Навсегда. Я превращусь в собственное отражение в оконном стекле. Папа ведь говорил, что я призрак.
В полной темноте, не способный разглядеть ни одной части своего тела, я ощутил, будто действительно исчезаю. Растворяюсь в пространстве, становлюсь ничем. От меня останутся лишь неприятные воспоминания, которые семья скоро вычеркнет из памяти.
И тут я нащупал ее. Высоко над головой. Железную перекладину, похожую на шланг душа. Только толще. И холоднее. Я пробежал пальцами и понял, что она точно такой формы, как показывала сестра.
Я улыбнулся в темноте.
Попытался ухватиться за нее, но это было невозможно, не выпустив банку со светлячками. Я растянул резинку трусов, чтобы она прижала и удерживала ее у моего тела, но расстояние оказалось слишком маленьким. Уйти из подвала без светлячков я никак не мог. Они должны осветить новый мир и показать мне его.
За спиной я услышал шаги. Скрип вывернутых колен. Пришлось поставить банку на землю.
– Я вернусь за вами, – прошептал я. – И за малышом.
Я выпрямился, но уже не смог найти железные ступеньки. Я ощупывал стену, вытянув вверх руки. Сырость ударила в нос. И еще я услышал приближающееся дыхание Человека-сверчка.
Я попытался ухватиться за стену, но она оказалась рыхлой. Плеча коснулось что-то твердое. Я понял, что это ступенька, и вцепился в нее.
– Не уходи, – произнес незнакомый голос.
Низкий, трескучий. Так и должен говорить получеловек, получудовище. Страх парализовал меня, сделал легкой добычей. Ему я не мог противостоять. Я помотал головой, чтобы убрать кусочки стены с лица. Открыв глаза, я увидел на расстоянии кусочек другого цвета. Высоко над головой.
Он был темно-фиолетовым и не похожим ни на что из подвала.
Повиснув на перекладине, я задергал ногами, пытаясь найти опору на стене. Если Человек-сверчок захочет посадить меня в свой мешок или съесть прямо тут, я буду сопротивляться, не сдамся так просто, не увидев мир снаружи. Ведь он уже так близко. Я хочу узнать, что это темно-фиолетовое там наверху. Я никогда не делал такое упражнение, и все же мне удалось подтянуться. Правда, скоро заболели руки и спина, поэтому я упал вниз.
Я сел и всхлипнул от досады.
– Ты не ушибся? – спросил тот же голос.
Я снова подпрыгнул, чтобы дотянуться до ступеньки, но лишь ударился о стену.
– Пойдем со мной, – произнес Человек-сверчок.
Словно обезумев, я принялся скрести стену. Меня остановил голос бабушки:
– Пойдем с нами.
– Пойдем в нашу комнату. – Это была мама.
– Мы должны многое тебе объяснить, – добавил отец.
Вглядевшись в темноту, я стал различать фигуры. Передо мной была моя семья. Кто-то из них сделал шаг ко мне. Колено хрустнуло, выдавая, что это был Человек-сверчок.
– Не ешь меня, пожалуйста! – закричал я.
Мамин нос свистнул.
– Это не Человек-сверчок, – сказал папа.
– Не бойся, – добавила бабушка.
Ко мне потянулось что-то, совсем не похожее на ногу с вывернутым коленом.
– Ты Тот, Кто Выше Всех?
Человек рассмеялся.
– Лучше зови меня дедушкой, – сказал он.
35
Мама посадила меня в спальне к себе на колени и обняла. Потом накрыла сверху руками, как козырьком, чтобы от яркого света не болели глаза.
– Почему ты решил сбежать? – спросила она. – Почему просто не сказал нам, что хочешь уйти?
Я вырвался и сел на кровать рядом, поставив на колени банку со светлячками.
– Потому что вы бы меня не выпустили. Вы все время меня обманываете, никогда не говорите правду.
Мама посмотрела на отца, ожидая, что тот придет на помощь. Он положил руку маме на плечо и взглядом подозвал бабушку и дедушку. Все вчетвером стояли и смотрели на меня, как я на своих светлячков в банке.
– Сын, – начал папа, – мы тоже хотели, чтобы ты ушел из подвала.
Я заморгал, не веря ушам. Даже рот открыл от удивления.
– Твоему дедушке нужна помощь, – сказала бабушка и поцеловала мужа в щеку.
Я исподволь посмотрел на Того, Кто Выше Всех, на Человека-сверчка, в лицо деда, которое видел впервые. Такое морщинистое, что я решил, оно тоже обожжено. Но оказалось, нет.
Под подбородком висел мешочек дряблой кожи. Глаза за стеклами очков были наполовину прикрыты веками.
– Мне тяжело жить одному, – произнес он. Брови у него были такими же белыми, как у бабушки. Лицо выглядело очень спокойным, таким же как лица с рубцами остальных моих родных. Создавалось впечатление, что они давно ждали этого разговора и готовились к нему.
– Но мне ведь почти удалось, – сказал я. – Почему ты меня остановил?
– Мы хотели, чтобы ты ушел из подвала, а не сбежал, – ответил отец. – Ждали, когда ты сам примешь решение. Но даже ночь в ванне не заставила тебя желать этого больше всего на свете. – Улыбка изменила форму складки, покрытой волосами. – Сын, мы во многом перед тобой виноваты. Я хотел, чтобы ты перестал любить этот подвал. Тогда тебе было бы проще уйти.
– Уйти? – Я обхватил руками банку и принялся обдумывать слова папы. – Вы меня отпустите?
– Я ведь совсем недавно спрашивала тебя, хочешь ли ты уйти, – вступила в разговор мама. – Помнишь, ты лежал в постели, мы говорили о большой бледно-зеленой бабочке? Я спросила серьезно, но ты ответил, что не хочешь уходить.
– Я и не хотел.
– Почему же теперь решил убежать?
– Потому что узнал много нового.
Отец вытаращил на меня глаза:
– Что это значит?
Я болтал ногами в воздухе и думал, стоит ли говорить обо всех тех ужасных вещах, которые мне открылись. Что из-за папы в животе у сестры появился ребенок, а мама и бабушка позволили ему родиться и считают это самым тяжким из грехов. Я прикусил нижнюю губу. Но ведь то, что сейчас говорят мне родные, может быть очередной ложью или ловушкой, чтобы оставить меня навсегда в подвале. Также они обманывали меня с цыпленком. С маской. С пузырями наверху.
