– Прости, – прошептала мама. Шип оторвался, и растение упало на пол.
Я отвел взгляд, когда мама попыталась заглянуть мне в глаза, и повернулся к сидящей на диване бабушке. Мне вспомнились слова, которые она произнесла, когда кактус появился в подвале: «Пока кактус жив, с нами все будет хорошо».
Я подхватил кусочек горшка и бросился к себе в комнату.
– Все образуется, – сказал папа.
– Ничего не образуется, – ответила мама.
Прежде чем войти в комнату, я закрыл глаза. Не потому, что привык за многие годы, боясь увидеть лицо сестры, а чтобы не расплакаться. Я сел на пол и прислонился спиной к двери.
– Что они опять тебе сказали? – поинтересовалась сестра.
Я показал ей керамический осколок.
– Не может быть. Твой кактус?
Я ответил не сразу, лишь когда смог опять говорить.
– Я не хочу ждать появления Человека-сверчка.
Пружины на кровати сестры скрипнули. Я открыл глаза. Она лежала на животе, упираясь локтями в матрас и положив на ладони голову. И улыбалась.
– Он придет очень скоро, – сказала сестра, потом вспомнила, что лицо ее закрывает маска, подняла ее и повторила: – Очень скоро.
Я подошел к тумбочке у кровати, выдвинул ящик. Светлячки порхали внутри банки. Я достал из гнезда кусок скорлупки яйца, из которого никогда не вылуплялся цыпленок, и положил рядом с осколком на тумбу. Это были две самые важные потери в жизни. Внутри меня что-то изменилось, будто лопнуло.
Я забрался наверх и лег.
– Почему ты так уверена, что он придет?
– Знаю, и все.
Она оказалась права.
Человек-сверчок появился в подвале через пять квадратов на календаре.
33
Ночью сестра разбудила меня, прошептав в ухо:
– Он идет.
Спросонок я не сразу ее понял. Сестра вцепилась в раму и стала трясти.
– Человек-сверчок идет.
Я сразу открыл глаза. От страха меня затошнило. Я прижал к себе подушку, стал вслушиваться и ждать, когда раздадутся его шаги. Или бухнет, опускаясь на пол, его мешок.
– Ты уверена? Я ничего не слышу, – через несколько минут сказал я сестре.
– Сегодня та ночь, которую мы ждали.
– Но я ничего не слышу. – Я потянул простыню к подбородку.
– Ты все еще мне не веришь? – Сестра скрестила руки и села на своей кровати. – Что ж, тогда придется все отменить. Две недели подготовки впустую. Оставайся в подвале навсегда. А я расскажу Человеку-сверчку, что ты здесь. Только вот дождусь, когда он появится.
Сестра говорила уверенно, потом что-то пробормотала о том, как разочаровалась во мне, и замолчала. Я воспользовался тишиной и навострил уши, надеясь вскоре услышать один из тех звуков, которые свидетельствуют о приближении Человека-сверчка.
Ничего. Только капала вода в бачке унитаза.
Затем в комнате раздался треск. Стена справа дрогнула, а потом и простыня в моих руках.
– Человек-сверчок, – прошептал я.
Лицо сестры сразу появилось над моим матрасом.
– Видишь? Ты должен успокоиться, – сказала сестра и принялась разгибать мои пальцы, вытягивая простыню. – Иначе тебе не удастся проскочить мимо него незамеченным.
Она имела в виду тот момент, когда Человек-сверчок выйдет из шкафа в комнате родителей, он может даже задеть меня, потому что мне придется спрятаться среди висевшей там одежды. Я представил, как трутся друг о друга его колени, когда он двигается, потом стал перебирать в голове все детали плана, который мы так тщательно разрабатывали.
– Пора, – сказала сестра.
Я стал слезать вниз, но на полпути остановился и положил подушку так, чтобы было похоже на спящее тело. Я примял ее, будто сплю на боку, поджав ноги. Закончив, я спрыгнул на пол. Босым ногам стало холодно.
– А как я буду ходить там, наверху? – спросил я.
Сестра бродила по комнате.
– Обычно, как всегда, – ответила она, не останавливаясь.
– Но я ведь в одних трусах.
Она вздохнула и принялась рыться в комоде, где лежали наши с братом вещи.
– Ничего не вижу, – фыркнула она.
Через несколько секунд она уже присела передо мной на корточки.
– Руки вверх. – Натянула футболку. Ворот сопротивлялся и не сразу пропустил мою голову. – Теперь обувь.
Я взялся за плечо сестры и поднял левую ногу. Она ловко надела тапку.
– Я их никогда не ношу, – возразил я.
– Сейчас это не важно. Главное – выбраться наверх.
– Папе может показаться подозрительным, что я их надел.
Сестра сняла тапку.
– Тогда пойдешь босиком.
– А я смогу обойтись там без обуви?
– Придется. – Сестра встала и опять заходила по комнате. Она что-то бормотала себе под нос.
Я подошел к тумбочке и открыл ящик. Карандаш в банке ударился о стенку. Вспыхнули зеленые огоньки.
– Что тебе понадобилось в ящике? – нервно спросила сестра.
Свет погас.
– Банка со…
– Ничего тебе не нужно, – перебила она. – Заберешь потом, когда опять придешь сюда. И скорлупку, и кусок горшка. Даже обе эти кровати, а сейчас тебе ничего не нужно.
Я склонился к светлячкам.
– Я обязательно вернусь за вами. Вы тоже должны стать свободными.
Я несколько раз постучал по банке, то быстрее, то медленнее, и они меня поняли. Потому что не ответили.
– Давай, уже пора, – поторопила меня сестра и надела маску. Резинки щелкнули. Теперь ее голос звучал по-другому. – И возьми книгу.
Я даже в темноте смог найти ее на нижней полке. Сестра стояла на коленях у двери. Я подошел и наступил на кусок ткани.
– Ты в одежде?
– Надела юбку, – ответила сестра.
– Какую?
– Ты никогда ее не видел. Я не надевала ее до сегодняшнего дня. Она коричневая.
– А почему сегодня надела?
Сестра не ответила.
– Надо спешить, – прошептала она. – Пока не спустился Человек-сверчок.
Я несколько раз вздохнул так глубоко, что закружилась голова. Перед глазами все поплыло.
Сестра повернулась ко мне и стала повторять то, что я и так помнил:
– Я иду в комнату. Беру ребенка. Кричу. Ты бежишь в конец коридора. Я приношу ребенка в кухню. Отец выходит из спальни, а ты кладешь на порог книгу. – Она говорила громким шепотом, без остановок, так я перечислял латинские названия насекомых бабушке. – Потом идешь в кухню. Говоришь, что пошел спать, а сам прячешься в шкафу. – Она сжала мою руку. – Все ясно?
