И тут же отдернул.
– Что? – спросила сестра. – Холодная?
– Ледяная.
Вода в подвале никогда не была по-настоящему горячей. Даже если выкрутить кран до упора, она была умеренно теплой. Сестра стала поворачивать кран вправо.
– Зачем ты это делаешь? – не выдержал я.
– Убирайся.
– Я тоже хочу помыться.
– Убирайся, говорю. Иначе я сниму маску. Ты этого хочешь?
– Папа нас отругает, если мы будем два раза набирать ванну.
– Придешь позже.
Она двинулась прямо на меня, подталкивая огромным животом к выходу. Когда я был уже в коридоре, сестра высунулась и огляделась.
– Считай до десяти, потом заходи, – сказала она и захлопнула дверь.
Я прислонился к стене и стал считать.
Один. Два. Три. Четыре. Я услышал, как тело сестры погружается в воду. Шесть. Она выдохнула через рот и сдавленно закричала от боли. Девять. Зубы ее застучали так громко, что было слышно через дверь. Десять. Я вошел.
Сестра сидела по шею в ледяной воде, только живот ее возвышался над поверхностью.
Я ступил в лужу на полу и отдернул ногу. Мурашки от холода побежали по коже.
– Она же ледяная, – сказал я.
Мокрая маска сестры повернулась в мою сторону.
– Вот и хорошо, – с трудом ответила она, стуча зубами.
Этот звук я запомню на всю жизнь.
Сейчас я наконец понял, что происходило тогда в ванной. Сестра хотела избавиться от ребенка, как и сегодня с помощью крысиного яда.
Из ванной доносились отвратительные звуки. Мама все еще пыталась промыть желудок сестре.
Дверь моей комнаты неожиданно распахнулась.
По полу от проема до моей кровати протянулся прямоугольник света. В нем темнели два силуэта – отца и сестры. Он обнимал ее за плечи, она стояла лицом к нему и спиной ко мне. Обрывки ткани ее розовой сорочки окутывали кулаки отца, как носовые платочки. На заднем плане мелькало лицо брата. Он и включил свет. К ним подошла мама с маской в руке.
– Надень, – велела она сестре и прижала маску к ее лицу.
Та оттолкнула руку.
– Больно.
Отец встряхнул сестру, сжав кулаками, покрытыми тряпочками. Ноги сестры подогнулись, голова безвольно покачивалась на шее, волосы разметались в стороны.
– Я тебя едва коснулся, – фыркнул отец.
– Успокойся, – где-то рядом сказала бабушка. – Ты заслужила не такое за то, что сделала. Бедный, беззащитный малыш.
Мама сильнее прижала маску к лицу сестры.
– Давай надевай. Здесь твой брат. Без маски ты не будешь здесь спать.
Маме удалось закрепить маску на голове сестры.
– С сегодняшнего дня сестра будет спать с тобой, – сказал мне отец. – Мы не можем оставить ее с ребенком.
Отец втолкнул сестру в комнату. Она покачнулась, изогнулась, пытаясь удержать равновесие, но все же упала на спину. Я почувствовал, как рамка кровати завибрировала. Сестра потянула скрещенные руки к груди. Папа так и стоял в дверях с обрывками ткани в руках. Я пригляделся и увидел, что ворот сорочки сестры порван, в прорехах виднелась ее грудь.
– Делай, что хочешь, – процедил отец и бросил в нее кусочки ткани. Металлические кнопки ударились об пол.
Сестра несколько секунд сидела не шевелясь, затем завалилась на бок. Я быстро встал, чтобы помочь, но рядом уже были мама и бабуля.
– Может, это действие яда? – спросила она, приседая.
– Быть не может, – ответила мама. – Ее вывернуло наизнанку.
– Что же тогда с ней? – спросил отец. – Она хоть дышит?
Он подошел и прижал руку к груди сестры.
– Дышит. Просто обморок. Опять.
Я не помнил, чтобы за время нашей жизни в подвале сестра теряла сознание.
– Просыпайся, дочь! – выкрикнул папа ей в ухо.
Сестра застонала.
– Ха, ну вот… – криво усмехнулся отец.
Сестра перевернулась животом вверх. Маска обратилась к потолку, словно вознося молитву, как в ту ночь, когда у нее шла кровь носом. Она тихо что-то бормотала и мотала головой из стороны в сторону.
Отец положил ладонь ей на лоб, заставляя остановиться.
– Только попытайся что-то сделать с ребенком, и я…
Он не высказал угрозу, но пальцы его с силой сжали пластик маски. Сестра поставила ступни на пол и выгнулась всем телом.
– Надеюсь, ты меня поняла, – угрожающе произнес отец.
Сестра помедлила и кивнула.
Он взял ее под мышки и легко поставил на ноги, затем отошел на два шага и посмотрел, не упадет ли она снова. Сестра согнулась пополам, и я решил, что она не сможет удержаться, однако вскоре она выпрямилась.
– Помогите мне уложить ее в кровать, – сказал отец.
Мама подошла к ним и растерянно замерла, будто не понимая, что делать.
Отец покосился на нее:
– Что стоишь? Откинь простыню.
Мама встала на вторую ступеньку лестницы сбоку от кровати и потянула за угол простыню на койке брата.
Отец толкнул сестру в спину. Она неожиданно стала сопротивляться и уперлась пятками в пол.
– Я не лягу на его белье, – бормотала она.
Отец толкнул сильнее. Сестра продолжала упираться и бормотать:
– Не лягу я на его простыню. – Она замотала головой.
Отец дернулся, стряхивая с себя прядь ее волос.
– Их можно заменить, – сказала бабушка.
– Я принесу чистые, – спохватилась мама.
Отец толкнул сестру между лопаток, и она завизжала:
– Ни за что! Я не лягу на его простыню!
Тело ее неожиданно обмякло и стало похоже на лопнувший воздушный шарик, из которого выходил воздух.
– Только не… – бормотала сестра и стала заваливаться на бок.
Отец попытался удержать ее за плечо, но вес оказался слишком большим для него, и он позволил сестре рухнуть на пол.
– Возьми себя в руки! – крикнул он, глядя на тело, скрючившееся у двухъярусной кровати.
Отец потер ладони одну о другую, словно хотел таким образом снять напряжение. От этого простого жеста на меня навалила тоска из-за всего, что произошло в доме этой ночью. Я представил, что отец мог точно так же тереть руки, когда сестра защищалась и исцарапала ему спину. В голове всплыли слова бабули о том, что ребенок был тяжким грехом. А теперь сестра хотела отравить малыша, чтобы он не жил со мной в подвале.
В груди появилось незнакомое жжение, будто там вспыхнула искра, стремившаяся разгореться в пламя.
