Мы довольно долго сидели молча. Так долго, что я не выдержал.
– Почему ты спрашиваешь?
Ребенок в кроватке зашевелился, потом издал особенный звук, означавший, что теперь он устроился удобнее.
– Почему? – повторил я.
Сестра молчала еще несколько секунд, прежде чем заговорить. Она опустила голову так низко, что нос ее маски теперь почти касался моей груди, а потом покосилась на дверь.
– Ты знаешь, почему папе надо было вымыться?
Я покачал головой.
– Вы с мамой дошли в учебнике до той части, в которой написано, откуда берутся дети?
– Я и так знаю, откуда они берутся.
Сестра выдохнула и долго не дышала. Потом набрала в легкие много-много воздуха.
– Папа не такой хороший, как ты думаешь, – сказала она.
– Знаю. Он заставил меня спать в ванне.
Сестра взяла меня за руку и улыбнулась.
– Это еще что, – продолжала она. – Он и не такое может.
Она потянула к себе мою руку и прижала к своему животу.
– Этот ребенок появился из моего живота.
Словно понимая, что мы говорим о нем, малыш стал выбрасывать ножки в воздух.
– Я знаю, – сказал я. – Сам видел, как он вылез.
Я хорошо помнил, как держал сестру за ногу, когда она лежала голая на обеденном столе. Помнил, как она хотела сорвать маску, как костяшка локтя ударилась о деревянную поверхность, когда папа отпустил ее руку.
– А знаешь, как он там оказался? – усмехнулась сестра и наклонила голову. Хрустнул сустав на шее. На нижнем веке появилась слеза и стекла на край прорези в маске. На мгновение она засветилась, поймав лучик от лампы на потолке, и упала внутрь.
Я размышлял над ответом на ее вопрос. Единственное, что пришло в голову, – еще один вопрос.
– Это был Человек-сверчок?
Сестра цокнула языком, покачала головой и положила на мою руку вторую ладонь.
– Нет же, – прошептала сестра и выдохнула, готовясь дать ответ. – Это был папа, – выпалила она.
Малыш в кроватке стал пинать решетку – прутья, похожие на те, что на окнах. Сестра посмотрела прямо мне в глаза, потом несколько раз моргнула и отвела взгляд.
– Папа? – Мне показалось, что кожа на руках и ногах покрылась пупырышками. Что-то изнутри рвалось наружу.
– Вчера это было не в первый раз, – продолжала сестра.
– Вчера?
Сестра положила руку на мою спину и несколько раз провела из стороны в сторону, царапая ногтями. Точно так же были расположены царапины на спине папы.
– Это была ты?
Она кивнула.
– Что он тебе сделал?
– Сделал мне больно.
– И малышу? – выпалил я.
Взгляд ее устремился в пустоту комнаты.
– Нет, не в этом смысле. Надеюсь, этого не случится.
Она вздохнула и резко выдохнула. Покачала головой, будто мысленно разговаривала сама с собой.
Сестра приподнялась и подсунула под себя ногу. Пружины скрипнули.
– Обещай, что никому ничего не скажешь. – Голос ее неожиданно стал серьезным. – Поклянись. Ни папе, ни маме, ни бабушке. Даже брату.
– Он часто это с тобой делал?
– Что?
– Папа. Он часто это делал?
Сестра выставила вперед кулак и начала разгибать пальцы. Выбросив все пять, она опять сжала их и начала сначала, отсчитывая вслух. Когда второй кулак превратился в раскрытую ладонь, она замолчала.
– А мама знает, что папа делает тебе больно?
– Если бы ты знал, откуда берутся дети, – ухмыльнулась сестра, – ты бы знал ответ, раз у меня есть ребенок.
Дрожь пробежала по всему моему телу.
– Ты обещал, что никому не расскажешь. Поклянись жизнью малыша. И еще… – Она огляделась. Острый нос указывал на разные предметы. Потом встала, взяла что-то с бабушкиной тумбочки и вернулась на место. Сестра сжала мои руки, и я увидел, что она держит четки. Она обернула ими наши ладони.
– Клянись именем Того, Кто Выше Всех. – Сестра сжала четками мои руки так сильно, что стало больно. – Повторяй за мной: я никому не скажу то, что сейчас услышал. – Сестра дышала тяжело и часто, несколько раз она покосилась на дверь. – Я ни слова не скажу об этом ни одной живой душе. Клянусь именем Того, Кто Выше Всех. Повторяй! – На меня брызнула слюна с ее губ. – Повторяй! – Она сильнее затянула четки и сдавила мои пальцы. Они даже покраснели.
– Я не… – начал я, глядя на побелевшие полосы ее пальцев, – скажу никому о том, что сейчас услышал. Клянусь. – Я не мог вспомнить, какие слова произнесла сестра и в каком порядке. – Именем Того, Кто Выше Всех.
– Смотри, никому. Ты поклялся.
Я кивнул.
– Я знаю, что ты не проболтаешься. И не только потому, что дал клятву. Тогда я расскажу всем твои секреты.
Я понял, что она имела в виду банку со светлячками, которую я поставил в кроватку малыша.
– Никому? – спросила еще раз сестра.
– Никому, – повторил я.
Она размотала четки и встала, чтобы положить их на место, но на полпути остановилась.
Губами я ощутил прикосновение распятия.
– Целуй образ Того, Кто Выше Всех. Если ты нарушишь клятву, наказание будет страшным.
Она сильнее прижала крест, я едва смог пошевелить губами.
Все же мне удалось изобразить нечто, похожее на поцелуй, потому что сестра произнесла:
– Вот и хорошо.
Дверь в спальню отворилась, когда сестра положила четки на тумбочку бабушки. Прыгнув, она мгновенно оказалась на кровати рядом и, откинув голову, засмеялась.
– Что здесь происходит? – спросила бабушка.
Сестра продолжала хохотать.
– Ничего, – отмахнулась она. – Играю с братом.
Брови бабули поползли на лоб.
– Где же он?
– Здесь, – отозвался я, чтобы она могла по голосу определить мое местонахождение.
Но смотрел я на сестру. Прямо в ее глаза в прорезях маски.
– Что происходит? – спросила бабушка.
В глазах сестры еще стояли слезы, но она опять захихикала и подпрыгнула на кровати, продолжая воображаемую игру. Я перевел взгляд на младенца. Его внимание привлек скрип пружин, и он заплакал. Я повел плечами. Спина горела из-за царапин, оставленных ногтями сестры. Такие же были на спине отца.
– Я не знаю, – ответил я. – Не знаю, что происходит.
И бабушка, которая всегда слышала больше, чем люди хотели сказать словами, поняла, что это ответ из глубины моей души.
