– Если тебя это так тревожит, поступи честно и разведись с ней, пока вы не завели детей. Но я знаю, что больше ты такого не сделаешь. Просто знаю.
Кейп смотрит на меня с облегчением, словно правда думает, что у меня на все есть верные ответы.
– А как твои дела, Беттина? Разве ты не боишься превратиться в Бэбс?
Хотя это самый большой мой кошмар, я с уверенностью отвечаю:
– Нельзя превратиться в другого человека, Кейп. Даже если я совершу все те же ошибки, что и она, я все равно останусь собой.
Он молчит несколько минут, явно переваривая мои слова, потом вдруг спрашивает:
– А как насчет монеток? Они еще у тебя?
Значит, за столько лет он так и не забыл про два долбаных пенни, которые мне дал?
Мне не хочется объяснять, как зла я была в тот день и что я с ними сделала.
– Поищу. Наверное, лежат где-нибудь.
– Ты обещала, что их не потеряешь. И я вернул тебе твою медаль. Кстати, ты разыскала отца?
– Э… да. Все-таки он был мертв.
Незачем выкладывать все Кейпу. Раз уж он женат на девице по имени Лолли, я почему-то думаю, что близкими друзьями мы никогда не будем. После этого ланча я больше его не увижу.
– Мне очень жаль, Беттина.
За спагетти с моллюсками мы обсуждаем его медовый месяц. Они ездили на Бали. Приносят счет, и Кейп платит за нас обоих. Я говорю «спасибо» и подставляю щеку. В глубине души надеюсь, что он меня поцелует, как это было с Анной. Ведь я тоже девушка, с которой он однажды переспал. Но потом я вспоминаю, что за мной он никогда не ухаживал.
Встав из-за стола, мы выходим на улицу.
– До свидания, Беттина, – говорит он. – И снова он уходит прочь. – Позвони, если найдешь мои пенни, – кидает он через плечо.
– Конечно, – отвечаю я и не добавляю: «Скажи, пусть протралят реку в Кардиссе».
Я собираюсь отвернуться, но медлю, смотрю, как Кейп уходит по Мэдисон-авеню. И в моем воображении тротуар превращается из бетона в траву, раздвигается в огромную лужайку. Кейп уже не мужчина в пиджаке, а одиннадцатилетний мальчик в белых шортах, белой рубашке поло и клетчатой кепке, которую я видела в вестибюле Чайного дома много лет назад. Он поворачивается ко мне – я стою посреди лужайки в розово-белом летнем платьице – и вдруг срывается с места в карьер. Добежав, он сбивает меня с ног, и мы катаемся по траве, мутузим друг друга, как щенки. Мы не поднимаем глаз, но чувствуем взгляды наших матерей, которые болтают и смеются на веранде, возможно, пьют чай со льдом. Наконец, когда с притворной схваткой покончено, он берет меня за руку и помогает встать, отряхивает грязь с коленок, потом небрежно обнимает меня за плечи.
И так же внезапно я возвращаюсь к настоящему. Я все еще вижу, как Кейп уходит по тротуару, становится все меньше и меньше. Он не обращает внимания на витрины, просто лавирует между пешеходами, точно машина в потоке движения. Он ни разу на меня не оглядывается. Не видит девушки, что стоит посреди тротуара. Одна.
Но Кейп – лишь одно из многого, что Бэбс у меня отняла.
