— Они должны крепиться сверху. Лучше, конечно, по десять на улей, но для начала достаточно будет семи или восьми. И к каждой нужно прилепить кусок воска.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Пчелиного воска. Чтобы пчелы могли использовать его для строительства.
— Вон оно как.
— В природе пчелы строят диагональные соты, а мне хотелось бы, чтобы они немного изменили эту свою привычку, но для этого им надо создать условия.
— Ясно. — Он почесал ухо. Похоже, мои объяснения его нисколько не интересовали.
— Благодаря рамкам в улье пчелы будут располагать соты в линейку. Тогда я смогу через дверцу наблюдать за их жизнью, вынимать соты и помещать обратно. Так будет проще ухаживать за пчелами, вести наблюдения и собирать мед, не нанося обитателям улья увечий.
Он посмотрел на меня своими невыразительными глазками и снова принялся изучать чертеж.
— Рейки у меня есть, — сказал он, — а вот стены и крыша… Не знаю, что за материалы тут лучше подойдут.
— Здесь я всецело полагаюсь на ваше решение. — Я постарался, чтобы эти слова прозвучали как можно более доброжелательно. — Здесь вы профессионал.
— Это точно, — согласился он, — зато вы… э-хм… много чего знаете про соты. — Он широко улыбнулся, впервые за все это время, и протянул мне здоровенную пятерню. Я улыбнулся в ответ и пожал ее.
Я уже представлял, как из плотницкой мастерской выносят его — Стандартный улей Сэведжа, который потом окажется настоящей золотой жилой и для меня, и для Конолли. Да, не исключено, что наше сотрудничество и впрямь принесет плоды.
Джордж
Я заказал у Кенни три грузовика, и они въехали во двор, выкашливая клубы выхлопных газов, поднимая пыль, толстым слоем оседавшую на кузове, и распугивая своим ревом расчирикавшихся на закате птах. К сожалению, я заказал грузовики, а не трейлеры вроде тех, на которых ездил Гарет. С виду эти грузовики напоминали старый ржавый металлолом — ничего примечательного, железяки железяками. К тому же вмещалось в них всего три улья в высоту и четыре в ширину. Зато внутри это были верные рабочие лошадки с такими простыми моторами, что и младенец справится, приключись что неладное на дороге. А приключалось такое на каждом шагу.
Грузиться мы начали уже в сумерках: пришлось дождаться, когда пчелы вернутся и успокоятся.
Темнело. Двигатели мы глушить не стали — нам нужен был свет, поэтому работали при свете фар. Белые костюмы, шляпы и маски. Ну точь-в-точь космонавты, добравшиеся до другой планеты, чтобы забрать таинственные ящики с биологическим материалом. Я усмехнулся. Эх ты, профессор Толстовка, видел бы ты нас сейчас.
Я весь взмок. В костюме было жарко, а каждый улей весил немало.
Но вот в следующем году! В следующем году я обзаведусь автопогрузчиком и настоящим трейлером. Деньжат я уже подкопил, под такую начальную сумму мне любой банк кредит даст. С Эммой я еще об этом не толковал — и так понятно, что она скажет. Вот только хочешь зарабатывать — будь любезен потратиться, так уж оно сложилось.
Выехали мы сразу же, как только погрузили ульи. Чего сидеть-то? Дорога нас ждала непростая. В каждый грузовик влезли по двое, водитель и сменщик. Сам я поехал на своей машине. То есть мы с Томом поехали.
Может, это все благодаря «Звездным войнам», а может, потому что Том сам сказал, что эта поездка полезна для творчества и что в дороге он непременно что-нибудь напишет. Во всяком случае, он в тот же вечер примчался домой. И Джон, профессор, эту затею полностью одобрил. Том обнял Эмму, надел рабочий комбинезон и отправился на пасеку. Говорил он мало, а его лица я за маской не видел. Но работал он хорошо и делал все, о чем я его просил, споро и молча, даже быстрее, чем Рик с Джимми. Мне хотелось похвалить его, но я все никак не мог улучить подходящий момент. А когда мы сели в машину, я и рта раскрыть не успел, как Том свернул колбаской свитер, подложил его под шею, привалился к стеклу и закрыл глаза.
Красивый у меня сын. Худосочный слегка, но красивый. Девчонкам наверняка нравится. Интересно, есть у него девушка? Вот уж чего не знаю, того не знаю.
Двигатель ровно гудел, а Том сопел ему в такт. Другие машины нам встречались редко, асфальт был сухой, ехали мы быстро, но не лихачили. Все шло по плану. Мы спали и садились за руль по очереди. И почти все время молчали. Наступило утро. Вокруг нас из темноты проступили контуры холмов. По полю неподалеку медленно полз распылитель инсектицидов. Прямо как огромное насекомое. Тело насекомого — огромный бак с ядовитой жидкостью — было большим и пузатым, в нем умещалась не одна тысяча литров отравы, а сверху над ним крутились длинные крылья, разбрызгивающие мельчайшие капельки по полю.
Своих пчел я к таким опыленным участкам не подпускал — иначе они делались снулыми и часто умирали. Однако в последние годы фермеры придумали кое-что новенькое. Теперь некоторые инсектициды выпускались не в виде жидкости, а в виде твердых горошин, которые бросали прямо на землю. Говорили, что это вроде как лучше и надежнее. Горошины растворяются в почве, содержащиеся в них вещества всасываются в корни растений и действуют намного дольше. Впрочем, жидкое, твердое — какая разница, дерьмо, оно дерьмо и есть. Как по мне, так лучше бы фермеры делали все по старинке, позволяли растениям самим справляться с вредителями и обходились без химикатов. Но те времена, судя по всему, давно прошли. Сейчас насекомые могут за ночь сожрать целое поле урожая. Нас, людей, стало чересчур много, цены на еду упали, а все остальное так подорожало, что рисковать всем страшно.
Том проснулся, отвинтил крышку термоса, вылил в стакан остатки кофе и тут вспомнил про меня:
— Ой, прости. Будешь?
— Нет, допивай.
Он в два глотка осушил стакан. Но больше ничего не говорил.
— Вот и ладно… — сказал я, просто чтобы что-то сказать. Том не ответил. Хотя что тут ответишь-то? — Ну, — начал я, — хм. — И кашлянул. — А что у тебя с девушками? В колледже-то?
— Да ничего, — ответил он.
— Что, симпатичных нету, что ли?
— Это я для них не особо симпатичный, — усмехнулся Том, и я понял, что он не прочь поболтать.
— Ты погоди, не все сразу, — успокоил я.
— Вы с мамой полжизни прождали — так долго не хотелось бы.
Мы с Эммой поженились, когда нам было по тридцать. К тому времени мой отец давно уже махнул на меня рукой.
— Скажи спасибо, — ответил я. — Тебе повезло, и вокруг тебя не бегали маленькие братья и сестры. Ты даже не представляешь, как одному хорошо.
— Братья и сестры — это тоже неплохо, — не согласился Том.
— Так только кажется, — возразил я, — на самом деле это жуть. Уж я-то на своей шкуре все это проверил. — У мамы нас было четверо сыновей. Мы дрались и вопили с утра до ночи. Я был старшим, поэтому с шести лет стал для всех остальных чем-то вроде второго отца. Думая о том, что Том — единственный ребенок, я всегда за него радовался. — Но это потом. Сначала надо тебе девушку найти. Затем дети пойдут, но тоже не все сразу, а постепенно. Ты и сам знаешь, как оно бывает. Пчелки, цветочки. Впрочем, я, похоже, никогда тебе об этом не рассказывал.
