– Он врачом работает, говорят, недавно квартиру получил.
– Врач, говоришь? – переспросила хозяйка. – Ну, тогда поезжай. А я еще завтра поспрашиваю, авось чего-нибудь найду. Ты мне адресок оставь, мне показаться хорошему врачу не мешало бы. В последнее время голова кружится, будто пьяная, а наши врачи разве правду скажут! Я и на пенсию ушла из-за этого.
«Поживу первое время у него, а найду квартиру – переедем», – думал я. Когда-то студентом дядя Володя каждое лето жил у нас. Мы любили его. Был он веселый, придумывал разные игры. До сих пор помню, как он подарил альбом для рисования, в поселке это была редкость. Когда он появлялся в доме, все, что было у матери в запасе, выставлялось на стол. Дядя Володя не ломался, как это делали другие, вел себя по-свойски, чем несказанно радовал мать. «Все-таки учеба, она силы тянет», – говорила мать. «Обязан я вам, – смущенно бормотал он, – до конца дней своих». – «Выучишься, нас лечить будешь», – смеялась мать.
– Пусть вещи у вас побудут, – попросил я хозяйку.
Она без всякого выражения кивнула головой.
Ребятишки собрались быстро, мы сели в трамвай и поехали через мост. Дальше пошли в гору пешком. Было холодно, дул ветер. Вера шла рядом, Костя прятался за меня от ветра, забегая то с одной, то с другой стороны.
– Вера, смотри, какой будильник! – вдруг высунулся он, показывая на электрические часы.
– Половина седьмого, дядя Володя, наверное, уже дома, – посмотрела на меня Вера. Приноравливаясь к ветру, она шла боком, из-под платка выбились волосы.
– Конечно, где же ему быть.
Мы прошли парк по узкой, обставленной деревянными двухэтажными домами улице, спустились вниз. Я достал записную книжку, нашел адрес. Дядя Володя жил в кирпичном доме. Мы зашли в подъезд и остановились. В нем было тепло, прямо на стене маленькие ящики для почты. Я заметил: эти ящики понравились Вере. Отдышавшись, поднялись на третий этаж. Мелодично звякнул звонок, точь-в-точь как у игрушки ванька-встанька. Я подождал некоторое время, прислушиваясь к шагам за дверью. Сзади посапывал Костя.
Дверь открыла девушка в красном халате.
– Вам кого? – недоуменно спросила она.
Я растерялся. Дяде Володе было под сорок, а передо мной стояла моя ровесница. «Наверное, ошибся адресом», – подумал я.
– Владимир Михайлович здесь живет?
– Его нет, он на работе.
Она мельком взглянула на ребятишек и хотела закрыть дверь. Видимо, застеснялась, потому что халат на животе не застегивался, только тут я разглядел, что она беременная.
– Я его племянник, Степан.
– А-а, вы из деревни, – догадалась она наконец. Немного поколебавшись, предложила: – Проходите.
Я пропустил вперед ребятишек, вошел следом. «Раз пустила, теперь не выгонит. Ничего себе дядя Володя жену отхватил!» – подумал я.
– Слышали про ваше горе. Владимир хотел съездить, да заболел как раз. Я ему говорю: тебя самого лечить надо, куда ты поедешь. – Она заметно растерялась, не знала, что говорить. – Надолго вы к нам?
Я не ответил, насупившись, сказал:
– Вы позвоните ему, скажите, что Степан приехал.
Она подошла к тумбочке, на которой стоял телефон, стала набирать номер. Рядом с телефоном я увидел флакончик с репейным маслом, еще какие-то бутылочки с жидкостями для укрепления волос. На полу стояла двухпудовая гиря, сбоку черные шарики гантелей.
– Володя, здесь к тебе гости.
«Почему к тебе, а не к нам, – мелькнуло у меня, – что она, нас за родню не считает?»
– Возьмите трубку, он сам хочет поговорить.
– Степа, привет! – ударил в ухо знакомый голос, точно дядя Володя был рядом, в соседней комнате. – Ты располагайся пока, будь как дома. Как дома, я тебе говорю. Оленька сейчас что-нибудь приготовит, я скоро подойду.
У меня словно камень свалился с плеч. Я оглянулся, чтобы поделиться радостью с ребятишками. Ольга была на кухне, гремела посудой. Вера присела на краешек стула, обвела взглядом стены, вздохнула. Я понял, что она впервые в такой квартире. Костя заглянул в комнату, округлил глаза:
– Телик – во! Как в детдоме!
С валенок на пол стекала вода. Пол был ровный, покрытый линолеумом, покрашен под яичный желток.
– Сними валенки, – приказал я.
Костя вздрогнул, торопливо озираясь, стал стягивать валенки. Разулась и Вера. Они остались в серых вязаных носках, которые перед самым отъездом принесла бабка Черниха.
– Идите, будем ужинать, – позвала Ольга.
Я пошел первым. Сели за маленький столик. На столе дымились чашки с кофе, на тарелке лежали тоненькие ломтики белого хлеба. Ребятишки долго не притрагивались, поглядывая то на меня, то на стол. Наконец Костя сказал:
– Я кофею не люблю.
– Кофе, – поправила Ольга.
Я почувствовал, что краснею. Точно так же, когда меня поправляла Галина Семеновна Серикова, когда я бывал у них в гостях: «Вилку надо держать так, а нож вот так». После этих уроков кусок в горло не лез, хотелось поскорей вылезти из-за стола, убежать на улицу. Кое-как, обжигаясь, выпили кофе.
Дядя Володя пришел усталый, молча кивнул мне, стал снимать ботинки.
– Ну и денек, – вздохнул он, – три с половиной часа в операционной.
Пока он раздевался, я разглядывал его. Раньше дядя Володя не следил за собой, носил длинные волосы, костюм болтался, точно на жерди. Когда приезжал к нам, мать частенько пришивала пуговицы, чистила и гладила брюки. «Пока доберешься, на черта походить будешь», – оправдывался он. Сейчас он располнел, в голосе я услышал незнакомую мне уверенность и почувствовал – это уже другой человек.
– Это хорошо, что ты прямо ко мне. Вместе обдумаем, что делать дальше. Где ты остановился?
– В Чкаловском предместье. На квартире у одной женщины.
– Вот как! Значит, живем в одном городе и не знаем. Ты что это, брат лихой, в гости не заглядываешь? Зазнался или много зарабатываешь?!
Дядя Володя рассмеялся, оглянулся на жену, скользнул взглядом по животу, вновь посмотрел на меня.
– Оленька, вот встретил бы его в городе, ей-богу, не узнал. Вымахал-то как, я его пацаном помню, а здесь, пожалуйста, взрослый человек. У нас в родне врачи, строители, учителя есть. Теперь вот летчик появился.
Ольга стояла в двери, вытирала полотенцем тарелку, рассеянно улыбалась.
– Куда летаешь? – спросил дядя Володя.
– На Север.
– Я недавно в Казачинске семинар проводил. Туда летел на маленьком, болтало страшно, света божьего не видел. Может, с тобой летел, кто его знает.
– Все может быть, – рассеянно ответил я.
Дядя Володя согнал с лица улыбку:
– Да, жизнь летит. Сейчас вроде бы жить да жить, а тут то одно, то другое. Можешь представить, не нашел отца, – сказал он. – Помню, где-то с краю был, а сейчас там столько нахоронено.
