На другой день по дороге на работу Пряхин купил букет подснежников. Прежде чем спуститься в монтажку, он зашел в приемную к Наталье Владимировне и протянул ей цветы. Она как-то странно посмотрела на него, на цветы, и вдруг по ее щекам побежали слезы.
– Что? Что произошло? – быстро спросил Григорий.
– Только что по телевизору сообщили, что под Нукутском на вертолете разбился Королев, – прикрыв лицо рукой, ответила Наталья.
– Не может быть! – выдохнул Пряхин. – Возможно, ошибка!
– Нет, – сквозь слезы тихо ответила Наталья. – Жанна Андреевна позвонила рано утром. Она там, уехала на праздники.
Пряхин тут же из приемной позвонил Цырену Торонову. Тот уже знал о катастрофе, сказал, что вертолет разбился ночью, пытаясь взлететь с подобранной площадки.
– Они охотились на медведя, – сообщил Торонов. – Мишка лапой провел по брюху вертолета.
– Какой лапой, по какому брюху? – не понял Пряхин.
– Медведь оказался сороковым.
– Каким-каким?
– Роковым. Так говорят.
– Ты перестань нести ахинею! – крикнул Пряхин. – Говори дело!
– А дело все в том, командир, что наши власти наложили в штаны. Выворачиваются и врут. На всех каналах утверждают – был плановый облет территории. Сначала завалили мишку, а потом решили оттартать на базу. Но на лебедке, ты помнишь, можно поднять не больше двух человек. Это сто шестьдесят кило. Туша могла потянуть на все четыреста.
«Если бы ее потащили на подвеске и, допустим, она зацепилась за сухостой, то ее можно было сбросить, – начал лихорадочно соображать Пряхин. – С лебедки не сбросишь.
– Летающий с губернатором шеф-пилот раньше вообще не летал на этом типе, – добавил Торонов. – Насколько мне известно, до этого он служил у вояк. Потом его, как и многих, отправили в отстой.
Пряхин мысленно начал перебирать, кто еще мог быть в вертолете с губернатором. Кеша? Сугатова? Румпель? Может, кто-то еще из знакомых? Для кого медведь оказался сороковым? Уж точно не для губернатора. Скорее всего, для такого дела наняли или уговорили опытного охотника. Возможно, что им оказался родственник Цырена – Бато Торонов.
И неожиданно Григорий встретился взглядом с Натальи. Она смотрела на него теми же глазами, как и та больная, к которой они прилетали по санитарному заданию на вертолете. Смотрела с той надеждой и верой в чудо, с какой вглядываются в лица взрослых дети: а вдруг то, о чем говорили по телевизору, – неправда, просто какое-то недоразумение и он, Пряхин, скажет об этом, поскольку только что говорил с верным человеком и узнал от него те подробности, которые могут дать хоть какую-то надежду.
– Какая-то мистика, – откашлявшись и отводя глаза, сказал Григорий. – Сороковой – роковой!
Из кабинета вышел растерянный Дудко.
– Слышали, какая беда? Вот это кино! Как же они так неосторожно?
Пряхин молчал.
– Машиной управлял первоклассный летчик. Я вас спрашиваю. Вы же профессионал. Как такое могло случиться?
– Лучший врач – практикующий врач, – хмуро ответил Пряхин. Его покоробил тон, с каким пытался заговорить с ним Арсений Петрович. – Лучший летчик – тот, который каждый день поднимается в воздух. Все будет хорошо, если у него над душой не стоит командующий, шеф протокола или другой чиновник.
– Вы имеете в виду смоленскую трагедию?
– Не только! Лебедя, сахалинского губернатора, охотников на снежных баранов на Алтае. Бараны были не только в горах, но и в кабинах вертолетов.
– Вы здесь не занимайтесь демагогией! – фальцетом выкрикнул Дудко. – Здесь нужны факты!
– Факты, вон они! – Пряхин ткнул пальцем в телевизор.
– Чего вы мне тычете! – перебил его Дудко. – Я вас спрашиваю прежде всего как специалиста.
– В таких делах я не специалист. Я не был в кабине. Для вертолетчика работа с губернатором была не повседневной, а разовой. Слетал туда-сюда – и жди следующего раза. Я слышал, недавно в Нукутск привезли канадскую машину. Компактная, удобная игрушка. Это не привычная «восьмерка», на которой летал шеф-пилот губернатора. Он попробовал машину и ничего необычного в ней не нашел. И, взяв на борт губернатора, полетел в тайгу. Охотоведы выследили медведя и ждали главного охотника. Остальных деталей я не знаю. Сейчас, как это бывает, сами погибшие не могут ни опровергнуть, ни подтвердить, что на самом деле произошло.
– Там произошел теракт!
– Как только что вы сказали, нужны факты, – заметил Пряхин. – Они у вас есть?
– Все, можете быть свободны, – махнул рукой Дудко. – Теперь мы все будем свободны.
Через некоторое время после похорон Королева попросила Пряхина о встрече. Григорий поразился переменой, произошедшей с Жанной Андреевной: опухшее лицо, под глазами темные круги. Пряхин понял: она была потрясена, и любое неосторожное слово, догадка могли больно ранить ее.
– Все мне врут! – плача, начала она. – Все, абсолютно все! Кого ни спрошу, что же там произошло, прячут глаза. Бормочут: «не повезло, ошибка пилота, человеческий фактор». А еще день назад многие мечтали прилипнуть, поехать с ним на охоту, сесть в один вертолет, а потом по всем коридорам: «Губернатор – мой кореш»! Скажите, а может, все-таки был теракт? – неожиданно спросила Королева.
– Кому он мешал?
– Он мешал многим. Своим положением, характером: он стал закручивать гайки.
– Это еще не повод.
– Сейчас убивают за бутылку водки, – махнула рукой Королева.
Пряхин решил не говорить то, что думает на самом деле. Он понимал, что в таком состоянии она не способна воспринимать сказанное.
– Вы знаете, полет с ВИП-персоной – особый случай, – мягко сказал он. – Бывало, мы меж собой говорили: полет с начальством на борту – это все равно что полет под наркозом. Бывало, сидишь, смотришь на приборы, а в них вместо стрелок видишь важное и часто насупленное, строгое лицо. Попробуй тут, собери стрелки в кучу.
– Какую кучу? – переспросила Королева.
– Да это я не для вас. Для себя, – вздохнув, ответил Пряхин. – Куча-мала, спать не дала. Да!
– Понятно. В переводе на русский, смотришь в книгу – видишь фигу. – Королева вытерла платком слезы и спокойным, отстраненным голосом сказала:
– Ребята-охотоведы, которые остались на земле, сказали, что перед тем, как сесть в вертолет, он нарвал букет подснежников. Хотел меня порадовать. Вот порадовал.
Пряхин вспомнил, Кеша Намоконов говорил, что в приемной Королева, где всегда толпился народ, губернатор без очереди принимал его, Намоконова.
– Я приносил и показывал ему новые патроны, рассказывал, где обнаружил берлоги и лежки изюбрей, – хвастал Кеша. «Вот уж действительно: охота пуще неволи», – думал Пряхин, пытаясь понять и решить для себя, что бы сделал он, очутившись в кабине того вертолета. А ведь такое могло произойти. Но в дело вмешался случай, и фамилия у того случая была вполне определенной – Дудко.
