Сарьон мог понять причины, побуждавшие уничтожать этих детей. На самом деле епископ все ему подробно объяснил, когда подобные провалы стали происходить все чаще и чаще. Люди были сбиты с толку и напуганы. Про каталистов поползли нехорошие шепотки. А каталисты тем временем перерывали все доступные им источники — даже самые древние — в поисках ответа на терзающие их вопросы.
Почему это происходит? Как это можно остановить? И почему это происходит лишь с детьми из дворянских семей? Как вскорости выяснилось, все простые горожане, равно как и обитающие в деревнях крестьяне, исправно производили на свет живых и здоровых детей. Мерилонцы требовали ответа, и епископу пришлось выступить в соборе с проповедью, дабы успокоить народ.
— Эти несчастные дети на самом деле — вовсе не дети! — надрывно воскликнул епископ, стиснув кулаки. Слова его эхом отразились от хрустального свода. — Это — сорняки в саду нашей Жизни! Мы должны выпалывать их, как полевые маги выпалывают сорную траву на полях, иначе вскорости они задушат магию во всем мире.
Это ужасное пророчество произвело предполагаемый эффект. Впоследствии большинство родителей подчинились воле Олмина и передавали своих Мертвых детей в руки каталистов. Но некоторые взбунтовались. Они втайне испытывали своих детей сами и, если ребенок Испытаний не выдерживал, прятали детей, а потом тайком отсылали их из города. Каталисты об этом знали, но ничего не могли поделать и потому замалчивали эти случаи, дабы не тревожить население сверх нужды.
«И так случилось, что Мертвые теперь ходят по миру — однажды ночью записал Сарьон в своем дневнике, — и их становится все больше. И страхи наши растут».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
АНДЖА
Надсмотрщик парил над краем поля и наблюдал за дюжиной магов, что перелетали с места на место, порхая над посевами, словно тусклые желто-коричневые бабочки. Они сновали среди рядов фасоли, и простые коричневые одеяния пятнами выделялись на фоне яркой зелени. Ныряя вниз, маги прикосновением руки выпалывали сорную траву, либо посылали вспышку обновляющей Жизни в чахнущее растение, либо осторожно извлекали какого-нибудь жука-вредителя и отсылали его прочь. Удовлетворенно кивнув, надсмотрщик перевел взгляд на следующее поле, где другие маги медленно брели по недавно вспаханной земле. С этого поля на прошлой неделе собрали урожай, и маги теперь подбирали последние зерна. Когда они закончат, полю дадут отдохнуть. А затем маги вернутся и, пользуясь своей чудотворной силой, уложат землю в аккуратные грядки, приготовив ее к посеву.
Все шло хорошо, да, в общем-то, и не могло быть иначе. Уолрен представлял из себя всего лишь небольшое поселение полевых магов. Оно принадлежало к владениям герцога Нордширского и было относительно молодым — его основали всего лет сто назад, когда во время чудовищной грозы (порожденной двумя враждующими группировками Сиф-ханар) вспыхнул пожар; он успешно расчистил территорию и оставил после себя много мертвых деревьев, пригодных для постройки домов. Герцог немедленно воспользовался удобным случаем и приказал сотне своих крестьян перенести туда их деревню, располагавшуюся на границе Внешних земель, завершить расчистку участка и засеять землю. Вновь основанное поселение находилось далеко от городских стен и прочих деревень. Большинство работающих здесь магов здесь и родились, и, несомненно, здесь же и закончат свой жизненный путь. Они не роптали и не пытались взбунтоваться, как это случалось в других селениях — так слыхал надсмотрщик.
Тут он уловил краем глаза какое-то движение. Надсмотрщик тут же напустил на себя суровый и деловитый вид, поскольку разглядел, что к нему по фасолевому полю идет полевой каталист.
В селениях полевых магов каталисты трудились не меньше самих магов — если не больше. Полевым магам дозволялось получать от каталиста ровно столько Жизненной силы, сколько требовалось для работы. Столь строгие ограничения были порождены тем, что эти маги способны были накапливать в себе Жизненную силу и затем использовать по своему усмотрению. Ну а поскольку полевые маги время от времени выказывали признаки беспокойства и недовольства, считалось за лучшее ограничивать их необходимым минимумом. А потому полевые каталисты вынуждены были сопровождать магов и возобновлять их магическую энергию почти ежечасно; это было одной из причин, по которым каталисты терпеть не могли эту работу, и на нее, как правило, отсылали либо самых низкопоставленных членов ордена, либо тех, кто нарушил устав.
Вот и теперь, пока каталист шел по полю — его башмаки, знак профессии, были покрыты грязью, — кто-то из магов нырнул к земле и уже не поднялся. Заметив поднятую руку, надсмотрщик указал каталисту на выдохшегося работника.
— Дайте передохнуть, — простонал каталист, хлопнувшись на землю. Стащив башмаки, он принялся растирать ступни — не преминув при этом с горечью и завистью взглянуть на босые ноги надсмотрщика. У надсмотрщика они были коричневыми от загара, но кожа на них оставалась гладкой, а пальцы не были изуродованы мозолями. Так можно было узнать тех, кто путешествовал по миру на крыльях магии.
— Перерыв! — проорал надсмотрщик, и маги посыпались с неба, словно мертвые мотыльки, и улеглись в тени фасолевых кустов. Иные же остались лежать на воздушных потоках, прикрыв глаза от палящего солнца.
— А это у нас что такое? — пробормотал надсмотрщик. Теперь его внимание привлекла фигура, показавшаяся на дороге. Дорога эта вела сквозь лес на равнину.
Каталист, только что с отвращением обнаруживший, что натер себе ногу до пузыря, устало поднял голову и проследил за направлением взгляда надсмотрщика.
В их сторону шла женщина. Она, судя по одежде, явно была волшебницей, но при этом шла пешком, а это означало, что она израсходовала почти всю свою Жизненную силу. Женщина что-то несла за спиной — какой-то тюк. Наверное, с одеждой, решил надсмотрщик, повнимательнее присмотревшись к неизвестной. Еще один признак того, что ее Жизненная сила истощилась: маги редко что-либо носили сами.
Надсмотрщик готов был предположить, что эта женщина принадлежит к полевым магам — только вот одежда у нее была не тускло-коричневой, как у тех, кто обрабатывает землю, а насыщенного, необычного оттенка зелени.
— Какая-то благородная дама, — пробормотал каталист, поспешно натягивая башмак.
— Угу, — нахмурившись, буркнул надсмотрщик. Это явление не соответствовало обычному порядку вещей, а надсмотрщик терпеть не мог ничего необычного. Оно почти всегда влекло за собой неприятности.
Женщина тем временем подошла ближе — настолько близко, что расслышала их голоса. Она подняла голову, взглянула на них и внезапно остановилась. Надсмотрщик заметил, как на ее опаленном солнцем лице появилось выражение яростной гордости. А затем неизвестная медленно оторвалась от земли — должно быть, это стоило ей нечеловеческих усилий — и со светски непринужденным видом поплыла в их сторону. Надсмотрщик взглянул на каталиста. Тот, приподняв брови, наблюдал, как женщина плывет к ним над полем. Подлетев совсем близко, женщина опустилась на землю с таким небрежным видом, словно сделала это по собственному желанию, а не от нехватки сил, и горделиво взглянула на них.
