Звериных следов достаточно много. От маленьких копыт кабарги до вырванной сохатым земли, который, вероятно, шел тоже «на проход»: след одиночный, прямой, в восточном направлении. На этом склоне преобладают «кожаные подушки с когтями». В разные стороны. Редкие и частые. На всех полянках и солнопеках. Старые и совсем свежие. Разбитая земля, вывернутые камни, порванные колодины подсказывают, что медведь бывает здесь постоянно, с той поры, когда вышел из берлоги. Если точнее – он здесь живет.
В голове Топа закрутились разные мысли: «Ах, дорогой, ты здесь лазишь, как прежде. Ну, привет тебе, хранитель дикой природы, добродушный увалень Михайло Потапыч!» Подумал и улыбнулся. Как будто встретил старого доброго друга.
С этим зверем Топ знаком давно. С той поры как задумал рубить в этом скалистом распадке зимовье. Сколько лет прошло? Три года. И все – как один день. Тогда они пришли вдвоем с братишкой Кириллом. Принесли пилу «Дружбу», топоры да гвозди. Столько груза, чтобы за первый заход сделать сруб будущего зимовья.
Тогда братья не знали, что крутобокий распадок является земельным наделом медведя, которого в то время настоящим медведем назвать было нельзя. Так себе, медвежишко. Годовалый пестун, пожелавший закрепить за данными угодьями свое законное право. Пока что эта территория пустовала, являлась ничьей по отношению к медвежьему братству. Но у пестуна хватило совести, наглости и смелости (про силу говорить не надо!), чтобы «под корень» развалить, раскидать семь сложенных рядов нового сруба.
Медведь выражал явное неудовольствие вторжением человека в его вотчину. А может, просто из шалости начал пакостить. Настойчиво, постоянно. Как диверсант или партизан, не дающий никакого житья оккупантам. В принципе, понять настроение медведя легко. Кому понравится, если у тебя «под носом» кто-то обоснуется? Вот и шалит Мишка, пока Топа нет в тайге. Бывало, залезет в избу, погрызет чашки, ложки, котелок, чайник. Разобьет керосиновую лампу, спальник упрет к себе в берлогу. Про продукты и говорить не приходится. Больше всего, конечно, медведь полюбил сахар. Только вот зачем и куда пилу «Дружбу» уволок? Это Топа заставило поволноваться.
Когда он достраивал избу, работал бензиновой пилой. Лес валил, кедровые доски – на крышу, нары, пол выпиливал крючковой цепью. Сразу все вроде нормально было, он всегда оставлял «Дружбу» в сенях, под крышкой. Медведь не трогал ее долго, до последнего прихода. Топу оставалось дров напилить, да вот беда – бензин кончился.
Пока уходил в деревню, дней десять прошло. Работал, да по хозяйству кое-какие дела подвернулись. Пришел, принес бензин, а пилы-то и нет! В избушке «порядок» наведен. Дверь вырвана с корнем, нары, стол – в щепки изгрызены. Когда заглянул внутрь, удивился: кто такую большую сковородку принес. Присмотрелся, да это же бочонок из-под продуктов! Самих продуктов, конечно, нет. Телогрейка висела, так, наверное, надел мишутка, а то осенью прохладно по утрам. Все остальное – мелочи. Пилу жалко.
Обиделся Топ на медведя, вышел на улицу, закричал в скалы: «Эй, придурок! Куда пилу уволок?» А медведь ему в ответ с хребта отвечает, рычит что-то. Вроде как: «Уходи отсюда, не твое здесь место». С тех пор и началось. Как Топ придет на избу, так первым делом в гору кричит: «Здоров ли, жив, Михайло Иваныч?» Если тот рядом, отвечает, стонет или сипит, теперь уже приветственно. А вот на глаза так и не показывается. Ни разу не видел Топ медведя воочию. Только по следам различал: «Да, вот он, местный, свой. Не тот семилеток, что живет на хребте».
Пилу, конечно, нашел. На третий день, зато целую. По всей вероятности, зверь тоже не докумекал, как пилить без бензина. К тому времени и с избой положение нормализовалось. Не стал медведь в зимовье пакостить. Даже в сени не заходил, потому что Топ сделал ему сошку. Это старый дедовский метод охраны избушек от зверя лохматого. Дверь избы открыта настежь, даже подперта палочкой. И внутри зимовья все лежит на виду. Лишь бы не пахло. Но не идет медведь в избу, боится. Той самой палочки, сошки, которая подпирает дверь. Думает, что это ловушка, не идет в свободный проход. Видно, силен в его сознании инстинкт страха перед человеком, который подобной «сошкой» может лишить его жизни.
Не случайно говорят, что все великое начинается с простого. Тем более в тайге. Стоит только подумать, как перехитрить зверя. А если знать повадки, то зверь «подскажет» сам, как с ним поступить в той или иной ситуации. Перестал медведь в избушку лазить. Подойдет на некоторое расстояние, посмотрит: «Ага, дверь открыта. Нет, человек. Нашел дурака! Не перехитрить тебе меня!..» Наложит рядом кучу. Чем еще раз подчеркнет свое пренебрежительное отношение к хозяину зимовья. Да пойдет восвояси.
Таким образом, между человеком и зверем установился некий негласный договор: Топ не трогал медведя, а тот не пакостил в избе. И Топ, в благодарность за миролюбивое сосуществование, угощал зверя разным лакомством. В пустое чрево огромного поваленного кедра клал либо горсть сухарей, перемешанных с сахаром, либо несколько конфет. А однажды специально для своего «лохматого друга» принес старое, несколько подпортившееся повидло. Литровую банку. Намазал вареньем заломленный ощеп – доску от старого сгнившего пня – да опять же запихал угощение в дупло.
Повидло медведю очень понравилось. Ощеп был изгрызен и пережеван медвежьими зубами в труху. А потом «выдан» на обозрение в переработанном виде. Вот тогда отношения двух исконных врагов на какое-то время приобрели спокойный характер. И длились пару лет. А закончиться могли неизвестно чем.
Топ понимал, что прикормил зверя зря. В дикой природе союз двух врагов ни к чему хорошему не приводит. Все равно когда-то наступит время, которое обозначит их полярность. Возможно, будет голодный год. Или тяжелая, затяжная осень. Это заставит зверя встать на разбойничий путь. Голод часто делает друзей врагами, даже людей. Не посчитается косолапый с его добротой, забудет про угощения. И в лучшем случае залезет в зимовье. Если не через дверь, так сделает подкоп. Может запросто подкараулить, когда Топ в какой-то ненастный день поздней осени припозднится, будет возвращаться на избу без собаки. Медведь давно изучил все его привычки. Знает, откуда Топ приходит, куда идет за водой, дровами. Даже может устроить западню на нарах. Потом, оставшись без головы, думай, кто виноват?!
Но пока бояться нечего. Весна – пора благодатная, корма любому зверю предостаточно. Все сыты, довольны, почему и степенны. Об этом говорят следы как копытных, так и босоногих. Медведь ходит вразвалочку, не торопясь, широко, раскористо. Видно, имеет большой запас жира с зимы. А сейчас тем более проблем с пищей нет. Налились соком корешки, проклюнулась молодая трава, мыши начали плодиться. Значит, подходить к избе можно смело. Как к себе домой.
Почему «как»? Да потому, что Топ знает закон, что в тайге он далеко не хозяин, а временный гость. В лесу собственными могут быть только свои штаны. Да и то пока они на тебе. Не стоит надеяться, что завтра все будет так, как сегодня. Никто не даст гарантии, что на твоем лабазе будут целы продукты, или соболя, что попался в твою ловушку, не сорвет росомаха. В тайге ничто не бывает постоянным.
