Топ представил себе «в красках», как зверь дикий будет разрывать когтями плоть, смачно чавкать, вырывая из живота внутренности, как будут хрустеть под мощными челюстями хрупкие кости. И не останется от него ничего. Так, клочки одежды да раздробленные косточки. Так бывает всегда, когда медведь поедает сохатого, марала или собрата, такого же, как и он, но более слабого зверя, даже собственного сына или мамашу. На месте остается лишь жалкие куски, которые тоже исчезнут со временем. Ничего не останется от Топа. Даже могилы, как у многих тех, кто сгинул в тайге. Пополнит ряды пропавших без вести. Ни креста, ни памятника.
Топ подумал об этом, и так тоскливо на душе стало, как будто закопали его в могилу живым. А он не может выбраться. Над ним – двухметровая толща земли. Как ни кожилься, не выбраться. Точно так же, как не подняться на ноги, в которых нет силы.
А небо сейчас – точно как огромная крышка гроба. Ничего не видно с расстояния нескольких метров. Мелкий дождик не перестает. Темно, мокро, прохладно, неуютно. Осталось только покаяться в грехах своих. Да только вот кто явится на исповедь: ангелы небесные или «старуха с литовкой»? А может, та медведица, в которую он стрелял весной? Вот вывернется сейчас из кустов, насядет сверху и начнет рвать когтями. И тогда появятся сразу все: и ангелы, и бабка, и собственные грехи…
Медведица, будь она неладна. Надо же, вспомнил к ночи, не вовремя. Вспомнились и замелькали кадры из художественного фильма «Продается медвежья шкура». Кровь, охота, наконец, – поединок человека и зверя. И как потом промысловик растягивал на раме медвежью шкуру.
Знает же Топ, что все это чушь. Не может прийти лохматая мамаша к нему. Слишком велико расстояние. Да и времени прошло достаточно много, чтобы свершить возмездие за принесенную обиду. Но сердце колотится стреляным рябчиком: а вдруг? И уже кажется, что кусты шевелятся, сучки ломаются под мощными лапами. Вот-вот из-за пихты вывалится оскаленное чудище, заревет грохочущим голосом: «А! Вот ты где! Наконец-то я тебя нашла!»
Не стреляйте в мамашу-медведицу
В тот год весна выдалась ранняя, быстрая, скоротечная. Возможно, потому, что зима была малоснежная. Первая декада мая выдалась теплая, даже жаркая. А может, глобальное потепление на несколько дней увеличило лето. К двадцатым числам последнего месяца весны на луговых покосах появились первые жарки – верная примета, что маралы-пантачи сейчас наиболее активно посещают солонцы. Значит, пора идти за хребет.
Сборы были недолгими. Топ в одночасье уложил в котомку необходимые припасы, продукты на две ночи, провиант и несколько килограммов соли, чтобы потом, когда будет выходить назад, бросить очередную порцию лакомства рогачам в «яму». Накинул на плечи широкие ремни брезентового рундука, приголубил дочку, улыбнулся Светлане и, как всегда на прощание, коротко бросил:
– Послезавтра, к вечеру, буду.
Тот день казался ласковым, солнечным. Как и подобает быть природе во время стремительного шествия «времени любви». В бархатной купаве нежилась пышная растительность. Пухлая трава лопалась от избытка сока. Махровые соцветия первых таежных цветов украсили серость поздних проталин.
Чудесный воздух был перенасыщен ароматами зарождающейся жизни: терпкими, смолистыми привкусами набухших почек кедра, клейкими листочками ольхи, сладким соком березы, слегка горьковатыми запахом талиновых побегов, терпкими ароматами таваложника.
Перенасыщение воздуха влагой от тающего снега «взрывали» атмосферу очередными порциями кислорода. Любому живому существу тайги дышалось легко и вольготно. Ощущение – как после принятия некоторой дозы алкоголя, легко вскружившего голову. Но этим алкоголем была желанная весна. С ее уверенным шествием все живое в природе готовится к продолжению рода, к встрече лета. И ощущение такое, что тепло и радость – надолго!
Угрюмый лес наполнился бесконечной трелью, гомоном, пересвистами, призывами пернатой братии, которая не в силах сдерживать своих эмоций, чувств. Каждая птица по-своему красива, имеет свою привлекательную окраску оперения. Они порхали, прыгали, защищая свою территорию.
Создавалось впечатление, что настоящая тайга – это плоть земли. А живые существа – связующие нити нервных, кровеносных сосудов и тканей, подвластные невидимым силам природы. Стоит присмотреться – и увидишь, что все это одно огромное, могучее существо, которое легко дышит, волнуется, движется. Начинаешь понимать, что лес, горы, реки, озера – одно целое!
В такую пору дышится легко, глубоко. Перенасыщенный кислородом воздух кажется живым. Каждая клетка человеческого тела очищается от накопившихся шлаков. Кровь обновляется, кровеносные сосуды расширяются, сердце сбрасывает с себя отрицательные эмоции, работает ровно, спокойно.
Пребывание в лесу расслабляет, как будто человек скидывает со своих плеч тяжкий груз времени, возвращается в пору юности, когда усталое тело не хочет покоя, требует движения. В такие минуты хочется идти не останавливаясь. Шаг за шагом, перевал за перевалом. К манящей линии горизонта, без еды и отдыха. Открыть неизведанное и, ненадолго задержавшись, идти дальше.
Возможно, поэтому весной делается большинство всевозможных открытий. Пространство, расстояние покоряются с торжественной легкостью. Отношение к окружающему миру восторженное: взять бы какую-нибудь птицу, расцеловать каждое перышко и с улыбкой выпустить птаху на волю.
Соскучившийся по свежему воздуху в цивилизованном жилье организм питается энергией леса. Насыщенный кислородом воздух расщепляет углекислый газ где-то там внутри, в легких человека. Вредные вещества выводятся через поры. Иной читатель скептически заметит: «Эх, вот хватил! Собрал в кучу биологию, химию, физику. Неплохо было бы конкретно пояснить, откуда ты это взял и почему все происходит?»
Вопрос логичен. Ответ прост. Откуда берутся бесконечные силы на дальний переход: идешь – и хочешь идти потому, что не устаешь? И нет «одышки», как это бывает в городе, как нет излишних потовых выделений. А восторженное сердце властно командует: «Двигайся, шагай! Потому что мне от этого только хорошо!» Откуда?
И еще одно небольшое сравнение. Теперь уже с механикой. Наверное, любой водитель вспомнит, как ездил по лесной дороге на автомобиле ранним весенним утром, когда воздух обогащен кислородом. Чувствуется, как работает двигатель, без труда передвигается техника, сколько при этом сгорает топлива. КПД при этом увеличивается в два раза, что научно доказано. Возможно, так же происходит и с человеком. Человек рожден для движения, как физического, так и умственного. С этим, наверно, согласится любой.
На перевал Топ вышел без единого «перекура». Просто так, как будто под ногами была равнина. Может, потому, что на ногах нет лыж. А склон горы еще покрыт плотным, слежавшимся снегом, своей твердостью напоминающий асфальт. Дорога хорошо знакома: от кулемки – к капкану, по своему путику. Каждая ловушка закрыта, капканы убраны, остались только старые хатки. Сложенные жерди и вислорукие очепы теперь служат ориентиром для передвижения. Этот «ход» самый короткий и лучший. Без завалов и россыпей. А значит, движение Топа по тайге сокращается по времени и расстоянию.
