— В общем, - Хундинг повёл меня дальше, будто ничего особенного и не произошло, — лифты у нас здесь.
— Погоди, - остановил его я. - Того парня только что проткнули копьём. Ты не собираешься ничего предпринять?
— А-а, волки им займутся.
Моё сердце заколотилось в два раза быстрее.
— Волки?
Пока другие участники «Монополии» раскладывали фишки, в гостиную вошли несколько волков; они схватили проткнутый копьём труп за ноги и потащили его прочь. Кровавая дорожка испарилась сразу же после их ухода. Потрёпанный диван восстановился сам собой.
Я съёжился от страха и спрятался за ближайшим цветочным горшком. Плевать я хотел на то, как это выглядело со стороны. Страх возобладал надо мной. Глаза у этих волков были совсем не такими, как у тех хищников, что атаковали нашу квартиру, но до чего же мне хотелось оказаться в месте, где почитаемым животным была бы какая-нибудь песчанка, а не волк.
— Разве у вас нет ограничений касательно убийств? - тихо спросил я.
Хундинг приподнял густую бровь.
— Ребята просто пошутили, мальчик. К ужину жертва придёт в себя, - он вытянул меня из-за цветочного горшка. - Идём.
Мы достигли лифта, так что разузнать о каких-либо других видах шалостеймне так и не удалось. Двери лифта были выстроены копьями, а стены украшали ряды золотых щитов. На панели была тьма тьмущая кнопок, растянувшихся от пола до потолка. Самая верхняя из них гласила «пятьсот сороковой». Хундинг нажал на девятнадцатый.
— Как тут может быть пятьсот сорок этажей? - спросил я. - Получается, это самое высокое здание в мире.
— Так миров-то у нас целых девять. И все они ведут сюда. Мы, например, воспользовались входом в Мидгарде, как и большинство смертных.
— Мидгард... - разве это не один из миров, в которые веровали викинги? Рэндольф упоминал про это, да и мама читала мне нечто подобное на ночь. Давно это было. - Ты имеешь в виду мир людей.
— Ага, - вздохнул Хундинг. -В Вальхалле пятьсот сорок этажей; пятьсот сорок дверей ведут в Девять Миров, - на этих словах он ухмыльнулся. - Никто не знает, когда и откуда нам придётся выступить на войну.
— И как часто вы выступаете на войну?
— Ну, в этом пока не было надобности. И все же... Рагнарёк может нагрянуть в любое мгновение. Вот лично я уже дождаться не могу! Хельги, наконец, перестанет меня наказывать.
— Управляющий? А за что он тебя наказывает?
Хундинг состроил кислую мину.
— Долгая история. Мы с ним... - двери лифта с заострёнными копьями отворились. - Забудь, -бородач похлопал меня по спине. - Тебе понравится девятнадцатый этаж. Там хорошие соседи! Коридоры в отелях всегда представлялись мне тёмными, тоскливыми и клаустрофобными. Девятнадцатый этаж был совершенно другим: он представлял собой сводчатый потолок высотой в двадцать футов, на котором в ряд тянулись - вы правильноугадали-всё те же копья (у Вальхаллы, видимо, состоялась выгодная сделка с оптовым складом копьев). В железных канделябрах горели факелы, отбрасывавшие тёплый оранжевых свет на противоположную стену, где разместились мечи, щиты и гобелены. Здешний коридор были таким же огромным, как и остальные комнаты в этом здании: здесь можно было проводить регулярные матчи по футболу. По полу распластался кровавокрасный ковёр, напоминавший колышущиеся на ветру ветки.
Громадные двери в номера постояльцев были высечены из неотёсанного дуба и укреплялись металлическими оправами. Никаких вам дверных ручек и замковых скважин. Вместо них по центру каждой двери располагались круглые железные таблички с именами, окружённые кольцом рунического письма викингов.
Первая табличка гласила: ХАФБОРН ГУНДЕРСОН. Из-за двери доносились крики и металлические звоны. Видимо, там проходил спарринг на мечах.
На следующей значилось: МЭЛЛОРИ КИН. За этой дверью стояла тишина.
Дальше - больше: ТОМАС ДЖЕФФЕРСОН МЛАДШИЙ. Я услышал выстрел, но он больше походил на звуковой эффект видеоигры, нежели на настоящий (да, я слышал и тот, и другой).
На четвертой двери был нарисован X. Перед ней стояла сервисная тележка, на которую взгромоздилась серебряная тарелка со свиной головой со слегка погрызенными ушами и рыльцем.
Я, конечно, не гурман, но даже будучи бездомным не стал бы это есть.
Мы почти дошли до развилки в конце коридора, как вдруг из-за угла вылетела большая чёрная птица, едва не лишившая меня уха. Я посмотрел ей вслед - это был ворон с блокнотом и ручкой в когтях.
— Что это было?- спросил я.
— Ворон, -ответил Хундинг. Да, спасибо, я это и без тебя заметил. Наконец, мы остановились у двери с табличкой: МАГНУС ЧЕЙЗ.
От увиденного меня бросило в дрожь. Последняя надежда на то, что все это большая ошибка, шутка в честь дня рождения или просто космическая случайность, наконец испарилась. Я был постояльцем Отеля Вальхалла. Меня здесь ждали; доказательство тому - моё имя на железной табличке. Это конец.
Информация для общего развития: «Магнус» означает «великолепный». Наша родословная тянется от шведских королей или кого-то-в-таком-роде (не суть важно, их нет в живых уже как миллион лет), так вот, мама сказала, что я - самое великолепное существо на этой планете, поэтому и имя у меня соответствующее. Да-да... Не лопните там от смеха! Люди обычно острят, мол: «Магнус рифмуется с ангус»(прим. переводчика: порода быков), а мне приходится постоянно их поправлять:«Надо звать меня Магнусом, пареньком с чётким задусом». Мою шутку не понимают.
В общем, на двери значилось моё имя. Обратного пути не было. По словам управляющего, я собирался гостевать здесь вплоть до Судного Дня.
— Вперёд,- Хундинг указал на ключ-руну в моей руке. Символ напоминал знак бесконечности или лежащие на боку песочные часы:
—Это дагаз, - пояснил он. - Нечего бояться. Он символизирует новые начала и превращения. А ещё он отворяет твою дверь. Доступ есть только у тебя.
Я нервно сглотнул.
— А что, если кто-нибудь из сотрудников захочет войти?
— Ох, у нас свои ключи, - Хундинг похлопал по топору у себя за поясом. Это что, шутка такая?
Я взглянул на рунный камень. Заходить внутрь мне не хотелось, ровно, как и получить копьём в спину или быть сбитым летающим вороном. Из трёх вариантов я выбрал наименее худший: приложил ключ-руну к дагазу на двери, и руническое кольцо засветилось зелёным. Дверь отворилась.
Я вошёл внутрь, и моя челюсть поцеловалась с полом.
Я бывал во многих очешуенных местах, но этот номер затмевал даже особняк дяди Рэндольфа.
Будто зачарованный, я направился к центральному атриуму посреди комнаты, откуда открывался прекрасный вид на небо. Мои ботинки тонули в густой зелёной траве. Сад окружали четыре внушительных дуба. Нижние ветви проникали в комнату через потолок, переплетаясь со стропилами. Верхние же прорастали сквозь отверстие атриума, создавая своеобразный кружевной навес. Солнечный свет согревал мне лицо; в комнату вторгся приятный ветерок, принёсший запах жасмина.
