А сталь наконечников мягкая.
* * *
Иоанну не спалось.
Он поужинал со старшим сыном, дофином, и с младшим – мальчишкой Филиппом. Они слушали менестрелей, воспевающих древние битвы, полные славы, и король все мрачнел, осознавая то, чего от него ждут. Теперь, желая остаться в одиночестве и не спеша поразмыслить, он прогуливался по обнесенному стенами фруктовому саду роскошной каменной усадьбы. Вокруг по всей деревне, названия которой он не знал, горели во тьме костры его армии. До него доносился смех или крики радости – это кому-то повезло в кости или в карты. Говорят, что Эдуард, принц Уэльский, азартный игрок. Что поставит принц на кон теперь? И повезет ли ему?
Король подошел к северной стене сада, где, встав на скамейку, различил красный отсвет английских костров. Они казались рассеянными по ночному небу, но ярче всего горели на пологом высоком холме. Сколько там человек? Да и там ли они? Возможно, англичане развели костры с целью убедить Иоанна, будто встали лагерем, а сами ушли на юг, увозя добычу. Но если они здесь, нужно ли вступать с ними в бой? Решение было за ним, но король не мог принять его. Часть сеньоров советовала ему избегать битвы, говоря, что лучники англичан слишком опасны, а их латники слишком суровы. Другие же убеждали, что этого принца-игрока не составит труда разбить. Иоанн беззвучно застонал. Ему хотелось снова оказаться в Париже, где его будут развлекать музыканты и окружать танцовщицы, а вместо этого он торчит в медвежьем углу и не знает, какой следующий шаг предпринять.
Король сел на скамью.
– Вина, ваше величество? – раздался из тени голос слуги.
– Спасибо, Люк, нет.
– Здесь лорд Дуглас, сир. Он желает встретиться с вами.
Иоанн устало кивнул:
– Люк, принеси фонарь.
– Вы поговорите с ним, сир?
– Да, – ответил король, пытаясь решить, способен ли шотландец сказать что-то новое.
Едва ли. Дуглас будет подталкивать его к нападению. Требовать дать бой немедленно. Перебить ублюдков. Атаковать. Вырезать всех. Шотландец неделю за неделей твердит одно и то же. Ему просто хочется драться. Хочется убивать англичан. Король разделял это желание, но одновременно его преследовал страх поражения. Теперь Дуглас снова примется за свое. Иоанн вздохнул. Дуглас пугал его. Пусть держался он всегда почтительно, король подозревал, что шотландец его презирает. Но на Дугласе не висит такая ответственность. Лорд просто самоуверенная скотина, боец, рожденный для битв, стали и крови, а вот у короля Иоанна есть целая страна, о которой нужно заботиться, и проиграть битву с англичанами – непозволительная роскошь для него. Собрать армию стоило огромных усилий, казна пуста, и если король потерпит поражение, то Бог знает в какой хаос низвергнется бедная Франция. А страна уже разорена. Английские отряды рыщут вокруг, сжигая, грабя, разрушая, убивая. И вот армия принца оказалась в ловушке. Или почти в ловушке. Есть шанс уничтожить ее, попрать гордыню врага, дать Франции великую победу! Король Иоанн представил себе, как въезжает в Париж с принцем Уэльским в качестве пленника. Он представлял приветственные крики, цветы, летящие под копыта его лошади, фонтаны, бьющие вином, и «Te Deum», распеваемый в Нотр-Дам. То сладкий сон, сон чудесный, но изнанкой его был кошмар, сулящий поражение.
– Ваше величество! – Под грушами появился Дуглас с фонарем. Он опустился на одно колено и преклонил голову. – Вы бодрствуете допоздна, сир.
– Как и вы, милорд, – отозвался король. – И прошу вас, встаньте.
На Иоанне была синяя бархатная мантия с золотой каймой, расшитая золотыми лилиями, и с толстым воротом из серебристого меха. Ему захотелось надеть что-нибудь более воинственное, поскольку Дуглас в кольчуге и коже, изрубленных и потертых, выглядел весьма внушительно. На коротком джупоне красовалось выгоревшее алое сердце родового герба, а на широком поясе висел чудовищно массивный меч. Еще шотландец принес стрелу.
– Вина, милорд? – предложил король.
– Мне бы эля, государь.
– Люк! У нас есть эль?
– Есть, ваше величество, – отозвался из дома Люк.
– Принеси лорду Дугласу эля, – распорядился король и усилием воли заставил себя улыбнуться шотландцу. – Подозреваю, милорд, вы пришли вдохновить меня на атаку?
– Я верю, что вы так и поступите, сир. Если ублюдки останутся на том холме, у нас появится редкий шанс сокрушить их.
– Мне вот только кажется, что эти ублюдки находятся на вершине холма, а мы нет, – мягко заметил Иоанн. – Разве это не серьезная проблема?
– Северный и восточный склоны доступны, – отмахнулся Дуглас. – Пологие, ровные и вполне проходимые, сир. У нас в Шотландии это даже холмом не назвали бы. Просто прогулка. Хромая корова могла бы забраться наверх, не запыхавшись.
– Звучит обнадеживающе. – Король замолчал, когда слуга принес большую кожаную кружку с элем, которую шотландец залпом опустошил. Звуки глотков были отвратительными, как и вид эля, стекающего по губам на бороду. Скотина, подумал король Иоанн, скотина с края света. – Вы страдали от жажды, милорд, – заметил он.
– Как страдают англичане, сир, – ответил Дуглас и небрежно бросил кружку Люку.
Король вздохнул. Неужели этот тип совершенно не умеет себя вести?
– Я потолковал с одним крестьянином, – продолжил лорд, – так тот сказал, что на холме нет треклятой воды.
– Но мимо него течет река, если не ошибаюсь?
– А как им натаскать вверх по склону достаточно воды для тысяч людей и коней? Они носят понемногу, сир, но этого мало.
– Тогда, быть может, просто заморим их жаждой? – выдвинул идею Иоанн.
– Прежде они успеют прорваться на юг, сир.
– Значит, вы хотите, чтобы я напал, – устало промолвил французский монарх.
– Я хочу показать вам это, сир. – Дуглас протянул королю стрелу.
– Английская стрела, – пожал плечами Иоанн.
– Один мой человек последние несколько недель состоял при кардинале Бессьере. Впрочем, не уверен, что это человек, сир. Он больше похож на животное и дерется, как чокнутый дьявол. Потроха Христовы, он даже меня пугает, так что один Бог знает, каково приходится врагам. Сегодня вечером, сир, английский лучник выпустил в моего зверя эту стрелу. Она ударила его прямо в нагрудник. Ублюдок стрелял не более чем с тридцати или сорока шагов, но мое животное цело и здорово. Этот хряк не просто жив, но как раз сейчас делает ребенка с какой-то девчонкой в деревне. А если в некоего малого попадает с сорока шагов английская стрела, а спустя пару часов он преспокойно кувыркается с бабенкой, то нам всем есть над чем задуматься.
Король потрогал наконечник пальцем. Когда-то длина пробойника составляла четыре дюйма, он был гладким и острым, но теперь согнулся и сплющился. Выходит, стрела не смогла пробить нагрудник.
– В наших краях говорят, милорд, – сказал король, – что одна ласточка весны не делает.
